– А разве жезл не подлежит возврату? – удивился я.

– Подлежит. Но случилось так, что этот остался у меня, – безразлично глядя куда-то вперед, ответил Бельрун. – Так вот, соответствующее случаю одеяние, пара приятелей из городской стражи, хитрый горшочек – и мой план был готов к исполнению.

– А что еще за хитрый горшочек? – спросил я, понимая, что у меня есть шанс набраться премудрости в этой поездке.

– Обычный глиняный горшочек, совсем небольшой. Только внутри перегородка. В одной части горшочка была обычная вода. А вторую я наполнил белым эликсиром магистерия.

– Чем-чем? – переспросил я рассказчика.

– Ваша милость! – укоризненно уставился на меня Винсент. – Такую простейшую вещь знает любой школяр! Белый эликсир магистерия в отличие от красного превращает любые металлы в серебро.

– А красный, стало быть, в золото? – догадался я. – А что, они уже получены?

– Не совсем, – замялся Бельрун. – Обработанный этим эликсиром металл действительно становится серебряным, но не весь, а только сверху. К тому же это серебро быстро темнело…

Я смутно припомнил какие-то похожие химические опыты, которые демонстрировала нам в Итоне леди Эйлин Трубецкая, но вызвать в памяти формулу белого эликсира магистерия все-таки не смог. Месье Шадри между тем продолжал:

– Мэттью отнес этому негодяю деньги, и тот снисходительно сообщил ему, что срок следующего платежа – ровно через год. Я выждал несколько дней и как-то под вечер явился со своими приятелями в дом этой скотины, убей меня не помню, как его звали… и потребовал, как водится, приютить нас на ночь. За ужином речь пошла о поручении, данном мне королем. Я поведал изумленному хозяину о том, что в последнее время в стране объявилось множество фальшивых солидов, сработанных из так называемого алхимического золота, и что его величество крайне обеспокоен таким вопиющим преступлением и потому послал меня арестовать всех, кто причастен к этому делу. После чего я выложил на каминную решетку два самых что ни на есть настоящих солида и, капнув на них «проверочным королевским эликсиром» из разных отделов горшочка, дал ему возможность убедиться, что одна монета – действительно золотая, а другая, ставшая на его глазах серебристой, – поддельная. Этот придурок сам притащил мне все свои золотые монеты. Треть из них оказалась фальшивыми. Я их тут же реквизировал.

– Почему только треть? – давясь от смеха, спросил я.

– Эликсира больше не хватило, – честно признался Бельрун. – Изрядно перетрусивший хозяин спросил, куда я направляюсь дальше? Это было то, что нужно. Я тут же назвал ему ферму Мэттью Мишо. «На которой, по слухам, изготовляется это алхимическое золото», – добавил я. И тут же, сделав страшное лицо, вскричал: «Ба! Да это же ваша ферма!» И, не давая опомниться мерзавцу, грозно приказал своим приятелям-стражникам: «Хватайте его! Вот он, главный фальшивомонетчик!» Представляя себе кипящий котел, в котором ему предстояло вариться, тот едва не помер со страху.

– И что было дальше? – заинтересованно спросил я.

Шадри вздохнул:

– Слаб человек. Каюсь, совершил должностное преступление: взял от этого горе-феодала еще двадцать золотых мзды и подсказал ему, как выкрутиться. Мы пригласили городского нотариуса и составили документ, по которому выходило, что на ферму Трезэсcap сей господин не претендует, предъявленные им в суд бумаги были ему подброшены, за истинность их он поручиться не может.

– Браво! – Я восхищенно зааплодировал. Находчивый циркач приподнялся, раскланиваясь.

– Правда, вскоре после этого случая мне пришлось скрыться из этих мест, – вздохнул он. – Ребята, напившись в таверне, разболтали об этой истории всему Ангулему.