– Нет хороших учеников, есть талантливые учителя. Бери деньгу, пока я не передумала, – Маняха с трудом скрывала радость.– Купишь себе чего-нибудь полезное. Когтедрапалку, например.

Щедрая какая…

Но монету я взяла. Ну, как взяла… Подняла с пола и положила в карман Эдиковых брюк. Станет снимать в следующий раз – опять что-то Мане в домик попадёт. Так и будет кошку спонсировать.

Лялька, видевшая в этот момент седьмой сон, и не подозревала, что она только что была продана кошке за сумасшедшие деньги. Лялька дрыгала лапой и тихонько подтявкивала своему сну. Маня села на кровати и сверху вниз посмотрела на спящую Лялю.

– Теперь она моя?

– Твоя. Можешь её воспитывать по своему усмотрению и ухаживать за ней.

– То есть как – ухаживать?

– Ну, какашки за ней подбирать, пелёнки менять, еду давать, учить уму-разуму, играть с ней. Теперь она твой ребёнок.

Опция уборки, однако, не входила в кошкино представление о ребёнке.

– Я убирать за ней не буду, пусть сама за собой какашки подбирает. Я буду учить и играть, а убирает за ней пусть кто-то другой. Например, ты! – сварливо проворчала кошка.

– Но я же тебе её продала…– пришлось сделать вид, что я расстроилась.

– Я разрешаю тебе за ней ухаживать.

– Спасибо, ты очень добрая.

– Я знаю. Но учти!

– Что?

– Если она мне надоест или не понравится, ты у меня её выкупишь обратно.

– Договорились.

– За две деньги!

– Это юзаную-то? Ты же знаешь законы!

– Зато она будет учёная! А за учёных две деньги дают. Не спорь со мной, я лучше знаю.

И Маня пошла спать в свой домик. Она была очень довольна совершённой сделкой. Теперь у неё есть свой собственный щенок. У меня есть Куба, а у неё есть Ляля. Всё честно, всё поровну. С утра пораньше Маняха взялась за практическую реализацию своих авторских прав: прискакала на кровать проверять, цело ли её имущество. Имущество ещё спало без задних лап.

– Она ещё дрыхнет? Буди её давай.

– Ты уверена? – потянулась спросонья я.– Как говорится, не буди лихо…

– У меня появилось вдохновение. Буди скорей, а то вдохновение закончится.

Разбудили. Но лучше бы мы этого не делали.

– Мама, пать! Уба пит и Ляля пит. О! Киса! Маня киса! Лавная!

– Главная, да… Иди на пелёнку и будем заниматься, – приосанилась Маняха.

Я сняла Ляльку с кровати и поставила на пелёнку: дитё с первого дня писает только на пелёночку, так как приучена к порядку в доме. Куба, например, писался там, где стоял. А Лялька… Может, потому что девочка?

Ляля напрудила на пелёнке солидную лужицу и поскакала прямиком на Маню:

– Киса, гийать!

– Не играть, а заниматься. Сядь спокойно! —

строго скомандовала «киса».

Но Лялька не могла сидеть спокойно. Она только что проспала спокойно целых четыре часа, и ей снова надо быть спокойной? Нет уж, Ляля желала кутить!

– Мама, ням! Ням-ням-ням! Мново ням!

«Много ням» – извечная мечта всех голденов. Мне вот интересно: если им дать ведро мяса, они всё его съедят? Наверное, да… Только потом болеть будут, если вообще в живых останутся.

От шума проснулся и поднял голову Куба.

– Кушать? А гулять?

– Сейчас пойдём, только Ляльку покормим.

– И меня!

– Куба, ты после прогулки поешь.

– Опять она первая?

– Куб, ну перестань… Ты уже прошёл этот этап.

Но Куба упёрся как баран:

– Дай мне первому поесть! Пусть она знает, что я главней её. А то она совсем обнаглела.

Ох уж эти мне тонкости… Впрочем, Лялька действительно последнее время обнаглела. Куба, однажды её укусивший, так испугался своего проступка, что теперь позволяет мелкой воровать еду у него из-под носа. Мало того – уступает ей свою миску, и Лялька там хозяйничает. Я едва успеваю доставать у неё изо рта куски мяса и капусты.