И отошел.

– Дикий он у тебя, – заметил Муслим.

– Из деревни, – оправдалась Татьяна.

– А есть ведь нормальные мужчины, – напомнил Муслим, улыбнувшись.

– Да есть, – вздохнула Татьяна, знавшая об этом скорее теоретически: ведь где-то они действительно должны быть.

– Так в чем же дело? – спросил Муслим.

– А в чем?

– Не понимаешь?

Татьяна поняла – по ласковому прищуру глаз Муслима и по их особенному блеску. Но сказала невинно:

– Где уж нам понять. Ладно, пошла я.

Она осмотрелась: где Гоша?

А Гоша шел по рынку изменившейся походкой: легкой и плавной. Походкой охотника. То ткань рубашки помнет, как бы оценивая прочность и качество, то ботинки пальцем щелкнет, будто проверяя износоустойчивость, а сам, между прочим, смотрит не на конкретные вещи, а на все сразу. Видит: вот торговец засунул купюру в толстый бумажник, вот покупательница достала из кармана кофты портмоне…

А вот табачный ларек. Сигареты – дело дорогое, наличности тут немерено. Гоша увидел в окошко, как продавщица в ларьке приняла очередные деньги от покупателя и положила их в коробку из-под обуви, где было уже довольно густо. Он прошел несколько раз мимо. Заглянул:

– Здравствуй, девушка!

– Привет, – отозвалась пятидесятилетняя девушка.

– Сигареты я у тебя прошлый раз брал, помнишь?

– Какие?

– Редкие. «Золотой колос» называются.

– «Золотое руно»?

– «Колос».

– Не помню.

– Да вон они у тебя, наверху, – показал Гоша пальцем.

Продавщица посмотрела.

– Не вижу.

– Да вон, вон, ты так не достанешь, на табуретку встань.

Продавщица послушно встала на табуретку осматривала стеллаж на задней стене, забитый разнообразными сигаретными блоками.

– Как ты говоришь? «Золотой колос»?

Продавщица обернулась, но не увидела покупателя.

И коробки с деньгами не увидела.

Охнув, вскрикнув, она спрыгнула с табуретки, выбежала из ларька и закричала:

– Вор! Вор!

Татьяна растерянно шла по рынку, толкая тележку и озираясь.

Гоши не было, да и где его теперь увидеть: ловили вора. Крики, шум, люди мечутся. Тетка в цветастом халате, красная, зареванная, кричит:

– Такой лохматый, в желтой футболке! Всю дневную выручку… Паразит…

Татьяна аж похолодела.

Гоша ведь опять успел обрасти. И был в желтой футболке.

Вернувшись домой, она стала ждать.

И дождалась: вечером появился Харченко. С двумя милиционерами.

– Привет, – сказал он.

– Добрый вечер.

– Где сожитель?

– Какой он сожитель?

– А кто?

– Никто.

– Хорошо. Где этот никто?

– Не знаю. С утра не видела.

– А утром видела?

– Сам знаешь, видела. Доложили уж, наверно.

– То есть понимаешь, зачем я пришел?

– Ну, понимаю. Исчез он. Опозорил меня на всю жизнь, – сказала Татьяна.

– Может быть. Но, Таня, извини: служба есть служба. Обыск придется устроить.

– Какой еще обыск? Ты бы постеснялся при детях! – указала Таня на головы Толика и Кости, высунувшиеся из своей комнатки.

Головы скрылись.

Костя сказал:

– Убью гада!

Он имел в виду не милиционера, а Гошу.

А Харченко продолжал:

– Пойми правильно: он украл деньги. Он живет в твоем доме. Что я должен делать?

– Не знаю! Он что, дурак, в этот же дом деньги тащить? Говорю тебе: исчез!

– Может быть. Но обыск придется произвести.

Татьяна представила, что Харченко найдет припрятанные доллары… Ей сделалось нехорошо. Но она крепилась.

– Минутку, – сказала она. – А санкция у тебя есть?

– Есть, – уверенно ответил Харченко, зная, что населению обычно достаточно одного лишь слова, бумагу показать оно редко требует.

Но Татьяна потребовала:

– Покажи!

Харченко разозлился:

– Ты так? Учти, Татьяна, ведь я сейчас обыск сделаю нормально, тихо, если найду, тебе ничего не будет за содействие. А хочешь санкцию – будет тебе завтра санкция. Но при понятых, при свидетелях, и тебе срок впаяют за содействие. Так что соглашайся по-хорошему.