Я почувствовала, что отключаюсь. Вокруг происходило нечто невообразимое и страшное. Самое удивительное, что в страшную минуту, думая о смерти, я дочь пастора, не стала молиться, я лишь подумала, что смертник так и не добрался до место казни, смерть сама пришла за ним. Мои последние мысли были о нём и его наглых руках, заставивших трусики с колготками увлажниться.

- Грейс! Грейс!

Колин тормошил моё тело, бил руками по щекам и кричал так, что у меня перепонки готовы были вот-вот лопнуть. Я открыла глаза и посмотрела на бледное, худое лицо мужа, стоящего надо мной.

В салоне было жарко. Я не сразу поняла, что это из-за огня, охватившего хвост самолёта. Только оно и освещало по факту салон.

- Что сидишь? Раскрой глаза, пора уже уносить ноги! – от стресса Колин стал грубее, но отдать ему должное, мужчина не бросил меня. Тело болело и не слушалось, но я заставила себя встать и пойти вслед за ним.

Многим не так повезло, как нам. При крушении правая сторона самолета вместе с крылом отвалилась, в этом месте зияла огромная дыра. Я постаралась смотреть только перед собой, не видеть лица пассажиров, которых нельзя спасти. За спиной было быстро разгорающееся пламя.

С салоном бизнес-класса всё было тоже очень плачевно. Некоторые кресла отломались и валялись прямо в салоне, придавливая мертвых полицейский. Я судорожно сглотнула, чувствуя сильную тошноту.

Колин ловко перелезал через препятствия. За нами шло ещё несколько выживших.

Заключенный, намертво пристёгнутый к своему креслу цепями, сидел в кресле и безразлично смотрел как остальные сбегают. Выжившие полицейские просто бросили его, смотались, пока не загорелись заживо. Такая жестокость поразила меня.

Разве после этого и они не преступники?

- Ему нужно помочь. – окликаю Колина. – Он сам не выберется.

- Туда ему и дорога, Малышка, он убийца. – Я не стала спрашивать, кто ему сказал, что он убийца. Но у меня сердце разрывалось при мысли, что живой человек сгорит заживо. – Его так и так везли на казнь, забудь о нём.

После такого мы все попадём в ад, Господь не прощает безразличие. Бездействие подобно убийству. Ноги сами собой вросли в пол. Я стала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где могут быть ключи от его оков.

Меня удивляло с какой лёгкостью люди покидали салон самолёта, игнорируя тут пристёгнутого человека, они обрекали его на верную смерть. Колин решил присоединиться к большинству и не помогать мне, он не остановился и не стал тянуть меня за собой. Видимо, муж посчитал, что каждый сам выбирает свой путь.

- Эй. Дамочка. Давай, ты уже снаружи постоишь? – Пробасил здоровенный мужик со смешными усами, толкая меня в сторону. У него было разбито лицо после падения и ему явно не нравилось, что я стою у него на пути. Он был груб и не терпелив, и его можно было понять.

Позади него люди проявляли не меньшую нетерпеливость.

Я коснулась руки, кривясь от жжения в мышце после толчка здоровяка.

- Простите. – Я вынужденно пропустила выживших пассажиров и пролезла между сиденьев в нескольких рядах от Заключенного. Мужчина смотрел на мои метания с интересом. Он ничего не говорил, просто наблюдал за мной. Мне бы его выдержку. С открытой надеждой в голосе я обратилась к нему: Вы не знаете, где ключи от ваших наручников? И всех остальных… оков?

Мой вопрос рассмешил мужчину, напоминавшего новогоднюю ёлку, только вместо мишуры были цепи. Бесцветные глаза смотрели на меня как на сумасшедшую. И почему-то мне нравилось, когда на меня так смотрели. Ни как на маленькую, глупенькую Малышку, а как на самую настоящую женщину. У мужчины явно было много мыслей в голове, всё было написано у него на лбу, но он спокойно произнес: