Это я к тому, что разговоры взрослых о лагерях, о массовых арестах и жизни в КАРЛАГах и ГУЛАГах Ходорковский, будучи ребенком, конечно слышал. Уж слишком много отсидело дедовских знакомых и друзей… Впрочем, не сказать, что деды и бабки грузили этим Ходорковского специально, постоянно рассказывая и предостерегая, мол, «Помни, не забывай».

Не сказать, что всему виной были и родители, что создали его такого, как оба сейчас в шутку говорят: «нагрузку для страны». Нет, они не создавали такой особой-разособой почвы, не вспахивали ее и не бросали туда зернышка, чтобы получить желаемый «продукт» в виде ребенка-вундеркинда, гениального химика, математика, нового Ландау, Эйнштейна или, на худой конец, диссидента. Это была обычная московская семья образца 60-х. Родители – обычные инженеры. Всю жизнь проработали на заводе «Калибр». Их история – это студенческий роман. Учились в одном техникуме – приборостроительном. Он – из бедной семьи. Отец погиб в 41-м где-то под Москвой. Могила не найдена. Мать осталась с двумя детьми одна. Работала всю жизнь на заводе. По две-три смены подряд. Неделями не бывала дома. Маленький Боря копался в помойках, побирался на вокзалах и в электричках, бродяжничал. Она – «из бывших», дед имел предпринимательскую жилку, имение под Харьковом. Мать работала в Большом театре в мастерских по декорациям. Отец… впрочем, про отца – начальника главка – мы уже рассказывали.

В общем, родители Ходорковского были очень разные. Она с молоком матери впитала хорошие манеры, с детства знала, какой прибор с какой стороны должен лежать на столе. Он, как можно догадаться, хорошими манерами не отличался. Правда, был не грубый, а веселый и немного чудной. Отслужил в армии. На фоне остальных ее кавалеров выделялся ненавязчивостью. Очень хорошо пел, что подметил даже живший с ними потом по соседству скрипач… Он ухаживал за ней два года. Отбил всех. Ходил по пятам. Стоял под окнами утром и вечером. Она отшучивалась. В какой-то момент ее мудрая мама скажет: «Или прогони, или выходи за него, что ж ты его мурыжишь!» Она уступила. Вскоре мама о сказанном пожалела – ну, хотя бы потому, что этот Боря даже в гостях не знал, какими приборами пользоваться, а пироги с картошкой почему-то запивал ананасовым соком…

Спустя 50 лет он будет называть ее ведьмой. Даже в гостях. При этом всегда поправляться: «Любя». Спустя 50 лет, приходя к сыну на суд, она будет держать себя подчеркнуто сдержанно, а «этот Боря» – вечно пропадать в разговорах с приходящей на процесс публикой, спорить и ругать власть.

…Итак, это была обычная семья инженеров, беспартийных и без связей. Советскую власть не любили. Но и диссидентами не были. Все в меру, без фанатизма. Сына – «будущую нагрузку для страны», как они теперь иногда шутят, – родили в 1963-м. Как деды и бабки, свое отношение к советской власти сыну не вдалбливали, всячески ограждая от своего влияния в этом вопросе. Считали: иначе испортят сыну жизнь. В их доме – сначала в коммуналке, а потом в кооперативе – при всем желании сын не мог найти на антресолях перепечатанные на машинке «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, или «1984» Оруэлла, или замятииское «Мы». И он их, соответственно, ни тайком со сверстниками, ни публично по вечерам с родителями дома не читал.

В общем, никакой диссидентской почвы родители Ходорковскому не создавали.