– И, – заключила Айзелин, – наша оставшаяся в живых свидетельница, видевшая все собственными глазами, утверждает, что «оно» оторвало кому-то голову.

– Смахивает на берсеркера, – импульсивно заявил Ритуан. – А может быть, какое-нибудь животное?.. Кстати, а как что-то настолько крупное могло там спрятаться?

– Животное исключается, – бесстрастно возразил Чи Нань. – Кроме того, вы же сами видели, как мы набили отсек, как мы внимательно проверяли, не пропадает ли впустую какое-нибудь место. Единственный уголок, где кто-то или что-то могло хоть как-то спрятаться, – это в одном из ящиков для статуй.

– А я точно проверила все их до единого, – подхватила Айзелин. – Мы сформировали их так, чтобы они практически облегали статуи, так что в них не могло уместиться ничего подобных размеров. Что это за шум?

Мужчины в рубке тоже услышали приглушенные ритмичные удары, казавшиеся совершенно неуместными на любом из кораблей, на которых когда-либо приходилось летать Ритуану. Теперь же он почему-то задумался о том, что за люди были те, из чьего Дворца поступил этот загадочный груз; и впервые с момента, когда вся эта каша заварилась, ощутил настоящий страх.

– Чи Нань, – положил он ладонь на плечо капитану, – а что именно мы видели на экране интеркома?

Капитан немного пораскинул умом, прежде чем ответить.

– Нечто крупное, выше человека уж наверняка. И оно двигалось само по себе, правильно?

– Да, я бы сказал, что оно было темным… а более того… не знаю.

– Я бы назвал его светлым. – Грохот ударов стал немного ровнее, быстрее, громче. – Значит, вы думаете, что одна из наших статуй ожила?

– Я считаю, что слово «ожила» определенно не подходит, – возразил голос Айзелин из лазарета.

– У скольких статуй были подвижные сочленения? – осведомился Ритуан. У «Волнистой комнаты», виденной им на голограмме, таковых определенно не имелось. Но пару-тройку столетий назад подвижные скульптуры были весьма распространены.

– У двух, – сообщила Айзелин.

– Я внимательно осмотрел все эти статуи, – запротестовал Чи Нань. – Айзелин, вы тоже. Естественно, мы все это сделали. И они были подлинны.

– Но мы не осматривали их изнутри, не проверяли, есть ли в них двигатели, источники энергии, компьютерные мозги. Разве не так?

– Конечно, нет. Это было ни к чему.

– Значит, это берсеркер, – стоял на своем Ритуан. – Ничем другим это быть просто не может. И прежде чем напасть, он выжидал, потому что хотел увериться, что захватит корабль.

– Нет! – хлопнул Чи Нань ладонью по подлокотнику. – В такое я ни за что не поверю. Неужели вы думаете, что аварийная дверь остановит берсеркера? Мы все были бы уже мертвы, а он захватил бы корабль. А вы еще утверждаете, что этот берсеркер выглядит, как произведение великого художника, настолько мастерское, что одурачило экспертов, и что оно оставалось закопанным в течение двух веков, не пытаясь откопаться, и что…

– Нобрега, – внезапно перебил его Ритуан.

– Что?

– Нобрега… он умер на Сен-Жервезе, мы только не знаем, как именно. У него имелись все основания ненавидеть Йоритомо. Вероятнее всего, он встретил одного из них или даже обоих в музее Сен-Жервеза после нападения, пока они занимались так называемым спасением экспонатов.

Вы говорите, что Нобрега был великим мистификатором. Совершенно верно. И при том хорошим инженером. Вы также сказали, что никому не известно, как именно погибли Йоритомо, известно только, что смерть их была насильственной. И произошла среди этих самых статуй.

Двое людей – одна на экране, а другой рядом – в настороженном молчании не сводили с него глаз.