– Скажи, Хеледика, ты не заметила в Принихуме чего-нибудь странного, нехорошего?

– Да! – она вскинула голову, и по-кошачьи круглые глаза с приподнятыми к вискам уголками пугливо блеснули в свете китонской лампы. – Здесь есть что-то притаившееся, оно не живое и не мертвое… Я не знаю, что это.

– Давно это появилось?

– Было всегда… Я просила того торговца не оставлять меня в этих местах, но он сказал, что ему надоело со мной возиться.

Стало быть, оно присутствует здесь уже с полгода, не меньше.

Хозяйка «Золотого окорока» заглянула к Суно через четверть часа после того, как Хеледика, забрав поднос с кастрюлькой и чашками, убежала на кухню.

– Не досадила вам эта девчонка?

– Ничуть, – заверил Орвехт. – Шоколад она сварила весьма недурной.

– На нее всегда жалуются. Задумывается о своем, еле шевелится, угодить не умеет. Кадаху и Тавше угодно людское милосердие, а то я бы ее пришибла.

Суно про себя усмехнулся: великое счастье, и не только для Хеледики, что в Мезре почитают светлых богов, а не кого-нибудь другого. Страшно подумать, что мог бы учинить в противном случае здешний народ.

Появилось ощущение, что ему только что подсунули – на вот, на, держи! – еще один кусочек мозаики.

Ночью магу мешала спать кусачая мошкара, на которую он не хотел тратить силы – вдруг пригодятся на что посущественнее, и доносившиеся снаружи шорохи, всхлипы вперемежку с хихиканьем, дробный топоток, словно кто-то бегал по стенам гостиницы. Гнупи балуют. Черноголовый народец. Нехитрое дело для опытного экзорциста, но он не стал срываться с кровати и изгонять из «Золотого окорока» этих мелких пакостников. Придержим козырь. Суно догадывался, что произойдет завтра утром, или вечером, или через день, но непременно произойдет – а если нет, то ничего он в этой жизни не смыслит.

После завтрака он отправился прогуляться и порасспрашивать кого придется о старинных рукописях и книгах: не завалялось ли что-нибудь на чердаке, не желаете ли продать? Большинство принихумцев смотрело на гостя города, как из амбразуры, но все же с ним разговаривали, на вопросы отвечали. Это ведь светлейший маг и не всучить какую-нибудь дорогостоящую ерундовину пытается, а, напротив, покупает. С таким можно перекинуться словечком.

В сравнении со здешними жителями, рослыми, плечистыми, мужественно суровыми, Орвехт выглядел едва ли не тщедушным и по-столичному мягкотелым. Их мнение на сей счет его не волновало. Его волновало, что за дрянь здесь творится. Словно между землей и небом воздвиглись могильным склепом незримые костяные своды (именно из такой же кости, как тот нож, которым убили Джамо Фрелдона), заживо хороня обитателей Мезры, которые покамест ничего не замечают.

Он приобрел два любопытных манускрипта, которые сразу отправил по специальному волшебному каналу прямиком в библиотеку Светлейшей Ложи. Хоть какой-то прок от этой прогулки.

Получил мыслевесть от Шеро: Тоба Доргехта задержали в Аленде, тот производит впечатление полоумного – блуждающий взгляд, разжиженная память, откуда и зачем приехал, не помнит. Причастен ли он к убийству Джамо, выяснить пока не удалось. Молодых дознавателей тоже об этом известили. Шеро был недоволен, поскольку ожидал результата и надеялся на Орвехта, но тот смог ему поведать разве что о своих ощущениях.

Дойдя до конца окраинной улицы с двухэтажными домами, которые выглядели почти новенькими благодаря контрасту темных балок и светлой штукатурки, он увидел впереди заброшенное строение, не то ферму, не то мануфактуру, в окружении раскидистых деревьев, окутанных нежнейшей зеленой дымкой. Суно с удовольствием вдохнул аромат распустившейся листвы и уловил еще один запах – птичий, слегка гнилостный, несущий намек на угрозу.