Да, я слышала это, но сейчас казалось, что так невозможно. Они должны были что-то сделать… Но ведь с такими вещами не шутят. Хаген не врет, никогда бы не стал… Он не из тех, кто может так врать. Потерять родных… нет, это не шутки.

Патруль…

- Что они хотели с тобой сделать? – тихо спросила я.

Хаген передернул плечами.

- Мне тогда было все равно, я не спрашивал, - сказал он. – Но за меня поручился мастер Патеру, сказал, что сам проследит. Только из уважения к нему… Они пошли на компромисс, я принес присягу сразу. Мне дали полгода.

- Полгода? А потом?

Он покачал головой.

Убьют его, вот что. Чудовищно…

Но ведь главное… я понимаю, ему важно совсем не это. Не он сам.

- Хаген… - я не знала, что сказать.

По сравнению с таким, все мои неприятности и страхи действительно казались детскими и глупыми.

Он молчал. Он сказал все, что мог, и слов больше не осталось.

- Ты не виноват, Хаген, - тихо сказала я.

- Какая разница.

- Нет, Хаген! Разница есть! Не нужно винить себя. Ты не виноват! Если бы ты родился в Илитрии, в Эторе или даже в Хисире, тебя бы учили с детства. Ты бы мог…

- Нет, Соле, - он нахмурился, не дал мне договорить. – Что толку. Это ничего не изменит.

Огонь. Кругом огонь…

Я тоже всегда винила себя в смерти матери. Знала, что это не моя вина, и все равно…

- Огонь… Салотто в огне… - тихо-тихо сказала я, само вырвалось.

Хаген вздрогнул, посмотрел на меня так странно.

- Ты знаешь, Соле, - сказал он. – С тех пор я часто вижу один сон. Приморский южный город, большой, очень большой, высокие дома… Река делит его пополам… На левом берегу старый город, крепостные стены, какой-то дворец, крыша блестит на солнце и слепит глаза… вокруг большой парк с тремя прудами. Через реку мост с морскими драконами, выкрашенными в синий цвет. На правом берегу – высокие новые дома. Около берега они стоят очень плотно, но чем выше, дальше к холмам, тем свободнее. Домики рассыпаны везде, куда не глянь, кажется, до самого горизонта. В гавани огромные корабли…

Он рассказывал, я слушала, и мне становилось страшно. Я знала, что будет. Это Салотто. Он видел мой город во сне.

- А потом с неба упал огонь и сжег все, - сказал Хаген. – Я видел, как людей пожирает пламя, как они кричат, пытаются спастись…

Мне кажется, я перестала дышать. Я смотрела на него и, в который раз, не могла поверить. Ведь это не шутка! Нет?

- Ты ведь не смеешься надо мной?

- Нет, - сказал он.

Если бы Лан рассказал мне это, я бы не поверила. Вот, не поверила бы и все. Но тут…

- Знаешь, Соле, - сказал он еще, - в Литьяте мне сказали, что я могу навлечь на мир большую беду. Но, возможно, могу и спасти. Они не знают, с какой стороны я оказался бы в этом…

У него стало такое каменное, непроницаемое лицо.

А у меня подкосились ноги, я взяла и села прямо на землю, закрыла лицо руками. Нет. Этого не может быть. Это не он. Нет-нет-нет…

* * *

Всю ночь, до утра, мы сидели с Ланом на старом полузатопленном пирсе, забравшись на ящики. Волны то с шипением захлестывали доски, то откатывались назад.

Мы пили вино, Лан откуда-то принес хорошее хисирское, из Най-Кану, страшно дорогое…

Я не удержалась, рассказала ему о Хагене и о своем сне. О Салотто. Лан не удивился.

- Такие сны снится многим, - сказал он. – Повторяющиеся, страшно реальные сны. Многим, кто имеет отношение к магии.

- И тебе?

- Да, - Лан кивнул. – Мне тоже. Я видел его.

- Салотто в огне? Так будет?

Лан нахмурился. Под темным ночным небом его голубые глаза казались совсем черными.

- Это не пророчество, - сказал он. – Только предупреждение. Можно избежать, можно изменить судьбу.