– Так бывает, когда выходишь замуж, – покивала я. Если бы взглядом можно было убивать, моя собеседница наверняка это бы и сделала. К счастью, магии такого уровня не было, поэтому визитерша постаралась взять себя в руки.

– Послушайте, миссис Челси…

– Мисс, – поправила я ее.

– Простите?

– Я не замужем и никогда не была.

– Но все равно, как женщина, вы должны понять: несправедливо, если Рон заберет себе все!

– Рон? – поинтересовалась я, догадываясь, о ком идет речь.

– Рональд Фрост, внучатый племянник лорда Кроуби, – подтвердила мои догадки Эльвира. – Грубиян и мот.

Судя по поджатым губам, мисс Гейбл питала личную неприязнь к этому человеку. Интересно только, из-за чего? Впрочем, это было не мое дело, как и выслушивать откровения хорошенькой блондинки.

– Ужасно, если помимо титула он получит и все остальное, а моя мать останется без гроша! – продолжала блондинка.

– Жизнь вообще несправедлива, – глубокомысленно подтвердила я. Это заставило мисс Гейбл прервать тщательно заготовленную речь.

– Почему мне кажется, что вы не желаете входить в мое положение?

– Ваше? – уточнила я.

– Конечно, я люблю свою мать и готова сражаться за ее интересы!

– Знаете, наверное, вам лучше заявить это Дональду или Рональду… Как там зовут этого наследника?

– Рональд Фрост! – процедила девушка. Ненависть в ее голосе подтвердила мои подозрения, что тут не все так чисто, как она пытается представить. Отец многократно предупреждал меня о подобном.

“Помни, Ванесса, чем больше наследство, тем больше вокруг него страстей!” – наставлял он.

Теперь мне предстояло убедиться в этом самой. Я задумчиво посмотрела на Эльвиру и без обиняков спросила:

– Скажите, чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы повлияли на покойного, – не моргнув глазом, отозвалась она. Видимо, эта фраза была давно подготовлена.

– Простите?

– Вы же некромант? Вот и поговорите с лордом Кроуби! Напомните, кем все годы была для него моя мать, и пусть он не жадничает! Уверяю, ваше старание будет высоко оценено!

Я покачала головой. На моей памяти почти все наследники говорили подобное, сулили золотые горы и вечную любовь, но, как правило, даже если они и получали желаемое (уверяю, некромантия тут не при чем, просто везло), то ограничивались просто словами или же, что уж совсем редко, благодарственным письмом. Отец коллекционировал их как примеры людской скупости.

– Увы, это невозможно.

– Простите? – мисс Гейбл нахмурилась.

– Некромант не может повлиять на посмертную волю. Так что вы зря пришли.

Мисс Гейбл вспыхнула, но продолжать не стала. Сухо кивнув, она выплыла прочь из комнаты. Я пожала плечами, дождалась горничную, которая привела кровать в приличный вид, и, сытно поужинав, легла спать.

Гроза, бушевавшая всю ночь, сменилась утром влажной духотой, которая заставила меня вскочить ни свет ни заря. Все та же горничная безропотно принесла мне завтрак и замерла у дверей, ожидая указаний. Меня так и подмывало расспросить ее о наследниках, но я не сомневалась, что служанка получила соответствующие распоряжения от дворецкого, и ничего интересного я не узнаю. Поэтому я позволила девушке уйти.

Готовили в замке отменно. Насладившись завтраком, я позволила себе еще немного подремать, а только потом оделась и начала готовиться к обряду вызова.

Сам ритуал всегда проходил в полдень. Это очень важное условие, когда солнце в зените, теней почти нет, и силам из потустороннего мира, которые могут прийти вместе с духом усопшего, негде спрятаться.

Облаченная в черное платье (обычная дань уважения скорбящим родственникам) я появилась в склепе ровно за полчаса до начала обряда. Внимательно проверив все внутри, я вышла, чтобы нарисовать защитный рунный круг. При дневном ритуале вызова этим можно было и пренебречь, но я боялась переборщить с силой и не хотела, чтобы что-то помешало мне совершить обряд. Я закончила как раз в тот момент, когда наследники подошли к склепу. Если они и удивились при виде меня, то ничего не сказали. Только высокий блондин с интересом посматривал в мою сторону. Еще бы! Я ведь пятилась из кустов, дорисовывая последние руны, и он легко мог лицезреть, гм… мой кругозор, обтянутый черным крепом платья.