Ковалёв не сказал.

– Лошадьми у меня производственный отдел занимается, – услышал Василий Никифорович. – Ещё мне не хватало каждому коню хвост крутить, уж ты извини. Давай-ка лучше я тебе утречком, как на службу приду…

– Хорош ты хозяин, если лошадь из-под боку свели, а ты ушами прохлопал! – рявкнул в трубку Цыбуля. – Ты проверь, жена-то рядом? Может, тоже украли, пока ты без задних ног дрыхнешь?

Владимир Наумович невольно посмотрел на постель. Жены рядом не было. Ах ты, чёрт старый!.. Ещё как услышал в трубке – «Цыбуля», – решил: что бы там ни случилось, он сдержится. Не взорвётся. Да куда!.. Зацепил-таки ядовитый Дед за живое. Где эту дуру-жену черти…

Прислушался.

В гостиной тихо бормотал телевизор. «Успокойся, Рикардо… Исабель беременна наверняка от тебя…»

Владимир Наумович про себя сосчитал до пяти и почти спокойно произнёс в трубку:

– Ты можешь наконец объяснить, что произошло? А то кудахчешь тут, как…

– Не кудахтал бы, если бы сам понимал, что к чему, – повторил Цыбуля устало. – Пока известно одно – два дня назад с твоего ипподрома какой-то сукин кот увёз моего коня. Якобы по моему распоряжению. А куда – до сих пор никто не…

– Погоди. – Сайский директор приподнялся на локте, плотнее устраивая трубку около уха. – Точно, было что-то такое… В производственном ещё удивлялись: конь после скачки толком высохнуть не успел, а ты уже за ним коневоз… Чего, мол, ждать от Цыбули, как есть аферист, загодя представителя снарядил: выиграет Заказ – забрать; проиграет – пускай в Мухосранске нашем живёт, кому такое дерьмо нужно…

Колкость была налицо, но Василий Никифорович пропустил её мимо ушей:

– Не посылал никого я, Владимир! Не посылал… Украли коня. Понимаешь? Пойми же ты наконец, о чём толкую! Украли его!.. А коню этому цены нет…

И такое горе прозвучало в голосе Деда Цыбули, что вот тут до директора ипподрома всё дошло сразу и полностью. Он сел на кровати, провёл пятернёй по немедленно взмокшей седоватой шевелюре и заговорил в трубку совсем другим голосом – спокойно, по-деловому:

– Ты, Василь, вот что, ты погоди бушевать. Сейчас всё выясним про твоего… Ты дома будешь? Жди у телефона. Я тут производственный отдел на ноги подниму. Машину за тренером твоим Петром Ивановичем снарядим… Разберёмся, что как, и тебе перезвоним из конторы. Лады? Ну, будь. До связи…

Через полчаса на ипподроме в окошке директорского кабинета загорелся свет. Несколько раз подъезжала и отъезжала машина: поднятый по тревоге шофёр привёз тренера, доставил бухгалтеров, собрал по всему Сайску сотрудников производственного отдела. Началось форменное дознание – по всей строгости, даже со стенограммой. Вытащили все документы: телеграмму за подписью «В. Н. Цыбуля», доверенность со слегка размазанным названием предприятия на печати, но зато с реально читающимся словом «СВОБОДА»…

…И без большого труда выяснилась картина обычного российского пофигизма. Доверенность была отпечатана на компьютере. Все подписи – сугубо неразборчивые. Акт передачи лошади не составлялся, ведь уезжала она вроде бы в родное хозяйство из отделения, этому же хозяйству принадлежавшего. Когда в бухгалтерии выписывали накладную, то воспользовались паспортными данными, указанными в доверенности, а «живьём» паспорт якобы Цыбулиного представителя никто, как выяснилось, в руках не держал. Оно и понятно – все знали Деда Цыбулю, и связываться с ним ради перепроверки желания ни у кого не возникло. По принципу «не буди лихо, пока оно тихо»…

Вот и вышло – хотели, как лучше, а получилось… даже хуже, чем всегда. Существенно хуже…