В 20 числах января я уехал в нашу бригаду на фронт, везя последний приказ Ерофеева. Ехать мне совершенно не хотелось, но этого требовала обстановка. После пленения эрцгерцога, император на радостях от такого успеха подписал моё представление. Так что в новом году многие мои товарищи получили последние награды последнего императора России: ордена, титулы и следующие звания. Я уезжал от командиров, имеющих одни звания, а прибыв, увидел совсем другие. Бригада генерал-майора Медунова своими действиями завоевала авторитет у Брусилова и армейцев. Постоянные рейды пехоты и конницы по тылам противника генерал-майора Багаевского, боевые действия авиагруппы генерал-майора Панина, увеличенной в два раза за счёт прибывших из Якутии самолётов, разведка в тылах противника – всё было организовано грамотно и проводилось без больших потерь. Войсковой атаман Якутского казачьего войска Валера Багаевский частенько проводил совместные рейды с донскими казаками генерала от кавалерии Каледина.

Однако сразу уехать не удалось, пришлось ещё немного повоевать, выполняя просьбу Брусилова. Отряд зашёл в село под Луцком, которое недавно обстреляли немцы. Подойдя к зданию, где «сидела» сельская голова, увидел пару десятков мужичков, сидящих на лавочке у стены дома, на завалинке или просто стоящих у забора. Я поинтересовался: «Кто такие и по какому поводу собрались?»

– Так это, пан офицер, новобранцы мы, прибыли в пункт мобилизации, а вашего главного убило при обстреле.

– А вы чего не разбежались?

– Так это, пан офицер, нельзя же разбегаться, дезертирами будем.

– Молодцы, объявляю благодарность за храбрость и выдаю каждому полтину, выпьете за моё и своё здоровье. А сейчас построиться в линию и по очереди называть свою фамилию.

Передо мной стояли новобранцы в количестве двадцати одного человека. Я стоял и думал, куда их девать? Разогнать по домам или бросить в бой? Глядя на эти простые крестьянские лица, подумалось об их семьях, детишках, может быть, старых или больных родителях, которые не могут самостоятельно передвигаться. Затем посмотрел на своих парней, у которых могли быть те же проблемы, но которые сейчас стоят возле меня и завтра могут не вернуться с поля боя. В военное время разбрасываться здоровыми мужиками нельзя, каждому найдётся дело. Поэтому я отдал приказ.

– Бойцы, слушай мою команду. На передовую вас посылать нельзя – убьют в первом же бою. Поэтому выполнять боевые задания будете в нашем тылу. Глобус, забирай пополнение своей тыловой армии.

Глобус приступил к перекличке. Начались выкрики фамилий: Грисюк, Забейворота, Халупо, Дурнопейка, Небаба, Сковорода, Буряк, Пидпузько, Салоид, Пальцапупа, Чепинога, Голопапа, Вислогуз, Сухозад, Жежеруха, Шиша, Кандыба, Перебзяк, Брехуненко, Загинайло, Запердоленко.

– Вижу, что сильная армия мне досталась! Над таким гарным войском главным будет, э-э-э, даже затрудняюсь сказать кто? Запердоленко, командовал людьми?

– Нет, пан офицер.

– Плохо, больно уж командирская у тебя фамилия. Самое то, что должен делать ефрейтор в отношении рядовых. Перебзяк и Загинайло звучат слишком оптимистично, Брехуненко тоже не подойдёт. Старшим назначаю Петро Небабу. Выйти на шаг из строя.

Вперёд вышел здоровый хохол.

– О, как я угадал. Сразу видно, что не баба, а настоящий богатырь.

Новобранцам выдали форму, месячную зарплату, которую они отнесли по домам, и у мужиков началась новая жизнь под обстрелами, в пробирающую до косточек сырость и стужу сквозняков зимних окопов.

Рота бойцов с десятком тачанок и парой фургонов двигалась к русским позициям на передовой. В ночь боевая группа должна была уйти на задание. Все были одеты в камуфляж и вместо классических погон имели лишь латунные звёздочки или лычки, отчего обычным армейцам было непонятно, кто перед ними стоит. По дороге мы наткнулись на два десятка моряков, занесённых под Луцк непонятно каким морским ветром. По сложившейся веками традиции морячки всегда считали себя парнями ухарскими, а сейчас, когда под напором революционных идей, дисциплина трещала по швам, вообще стали "конкретными чуваками". В распахнутых настежь бушлатах с заломленными аж до самого копчика бескозырках с названием корабля «Буйный» и «Резвый», цигарками-самокрутками в зубах, весело переговариваясь, они топали от линии фронта в тыл.