– Файзали сам не воюет, – вставил водитель. – Его ребята дерутся, он на базе остаётся. Кого ребята в плен захватят, к нему приводят. Он допрашивает…

– Да, так некоторые говорят, – сказал Джахонгир. – У меня точных сведений нет. Что знаю наверняка – после налёта ребят Файзулло от кишлака оставались лишь головешки. Сжигали все начисто. А ведь мирное население. Простые крестьяне. Вся вина лишь в том, что они – другие…

– Что с ними после происходило?

– Бежали в Афганистан.

– Тактика выжженной земли.

– Но одного не отнимешь, – сказал Джахонгир, – для победы Народного фронта он сделал немало. Он вообще никому не подчиняется, даже Сангаку. Что-то вроде мании величия.

– А Даврон? – спросил я. – Знаю, твой приятель, но… Он-то ни с кого кожу не сдирает?

Джахонгир засмеялся.

– Не беспокойся. Слуга царю, отец солдатам. Образцовый советский офицер. Даже слишком образцовый. Педант.

– С Афганистана знаком?

– С малолетства, с детского дома. Друзьями не были, он и в ту пору особняком держался. А в Афгане как-то сошлись.

Он на глаз прикинул мой возраст.

– Ты с какого года? На глаз, с шестьдесят пятого… Тогда, конечно, не мог слышать о Чорбогском землетрясении. В газетах не писали, мало кто о нем знает.

Я не стал его разубеждать.

– Даврон из того кишлака, из Чорбога. Ты, может, слышал… Да нет, вряд ли – давняя трагедия. Целый кишлак погиб. Землетрясение, сошёл сель. Глина залила дома выше крыш. Спасатели нашли живым только одного мальчишку крохотного. Даврона. Каким чудом он спасся, никто понять не мог…

– Судьба, – прокомментировал водитель. – Бог спас.

Я сказал:

– Первое марта тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года.

Би-би-си вежливо восхитился:

– Олег, вы энциклопедия.

– Откуда знаешь? – спросил Джахонгир.

– Родился в этот день.

Я, конечно, остался бы в неведении, что незадолго до моего рождения где-то далеко в горах произошло страшное землетрясение, но родители не раз об этом рассказывали. Отца отправили на спасательные работы, его не было в городе, когда я появился на свет и даже когда мама со мной, новорождённым, выходила из родильного дома. Чорбогское землетрясение стало нашим семейным событием и вошло в семейное предание. Я много раз слышал папин рассказ про то, как он нашёл маленького мальчонку… В детстве я часто представлял, что сталось с мальчиком, но представить не мог, что когда-нибудь его встречу. Такие совпадения случаются исключительно в мелодрамах и индийском кино.

– Сам-то он как объясняет? – спросил я.

– Наверное, вообще не помнит, что произошло. Дети забывают страшное. Я и сам узнал случайно, много лет спустя, когда навещал директора детдома. Хороший был мужик…

Даврона ждали допоздна, и он наконец явился. Подтянутый и ладный, как идеально вычищенный и смазанный автомат Калашникова с патроном в стволе, до поры до времени поставленный на предохранитель. Разумеется, с бутылкой. Наша к тому времени опустела.

– Здравия желаю, господа журналисты. Вольно. Можете сесть…

Его усадили, разлили водку по стаканам.

– За победу.

Поговорили о том, о сём, но вскоре Даврон поднялся:

– Простите, мужики, ухожу. Забежал на минуту.

– Ещё посидите, – попросил Би-би-си.

– Завтра рано вставать. Еду на Дарваз. Кстати, – повернулся он ко мне, – с тем деятелем, о котором ты спрашивал. С Хушкадамовым. Муку повезёт. Сангак меня с ним послал. Проводка и сопровождение колонны.

– А давай-ка я тоже поеду. Возьмёшь? – вырвалось вдруг у меня.

Он среагировал мгновенно:

– Нет.

Я даже слегка растерялся, столь грубо и резко это прозвучало.

– Даврон, я не шпион. Обычный репортёр.