По признанию Сержа, они не только вели теоретические беседы, но и собирались действовать. «Мы решили неожиданно захватить зал Дворца труда и провести там открытую встречу с Зиновьевым. В последний момент Зиновьев уклонился, испугавшись ответственности…»

Вообще, Григорий Евсеевич все больше и больше отходил от активной оппозиционной деятельности. До конца 1927 года его было не видно и не слышно. Удержись он на этой позиции, его судьба сложилась бы иначе. Так, некоторые его сторонники (Н.К. Крупская, К.Н. Николаева) и соратники, такие как А.Е. Бадаев, отказавшись от оппозиционной борьбы, дожили до естественной смерти в почете и спокойствии. Но были и непримиримые оппозиционеры.

В «Заявлении 15» – демократических централистов, децистов – в октябре 1926 года говорилось: надо теперь же «образовать ядро, которое будет отстаивать дело пролетарской революции» и «нужно также разоблачать шатания оппозиционных вождей».

Была и третья категория участников оппозиции. Входившие в нее были против генеральной линии партии, хотя испытывали все большее разочарование в оппозиционных лидерах. Разочарованность перерастала во враждебность. Жизнь для них теряла содержание, смысл, цель. К тому же у некоторых из таких оппозиционеров к середине 20-х годов резко ухудшилось здоровье. Эти люди нашли иной выход из противоречий – они сами ушли из жизни. В 1924 году по этим причинам совершил самоубийство Юрий Хрисанфович Лутовинов – любимец луганских рабочих. Его заслуги в революции и Гражданской войне, как и заслуги вожака всего шахтерского Донбасса дециста Т.Д. Харечко, были приписаны впоследствии Ворошилову.

В 1925 году покончила с собой Е.Б. Бош. Вышедшая из очень богатой буржуазной семьи, она в 1917-м вместе с другими большевистскими лидерами боролась за советскую власть на Украине. Вместе с Кировым и Шляпниковым она сурово подавляла волнения в Астрахани, беспощадно действовала против крестьянских бунтов в Пермской губернии. Была неумолима на военно-политической работе, относясь и к себе без пощады. Разгром в 1923 году троцкистской оппозиции, к которой она примыкала, смерть Ленина, мучительная и тяжелая болезнь, приковавшая ее к постели, – все это сломило Бош окончательно. Она выстрелила из револьвера себе в висок. Вместо урны в Кремлевской стене – место на Новодевичьем кладбище и сорок строк некролога.

Подобно Бош, Адольф Абрамович Иоффе происходил из семьи купца 1-й гильдии. После смерти отца отдал его миллионы на дело революции. Из письма А.А. Иоффе Л.Д. Троцкому перед самоубийством: «…Нас с вами, дорогой Лев Давидович, связывает десятилетие совместной работы и личной дружбы тоже, смею надеяться. Это дает мне право сказать Вам на прощание то, что мне кажется в Вас ошибочным… Я всегда считал, что вам недостает ленинской непреклонности, неуступчивости, его готовности остаться хоть одному на признаваемом им правильном пути в предвидении будущего большинства, будущего признания всеми правильности этого пути… залог победы Вашей правоты – именно в максимальной неуступчивости, в строжайшей прямолинейности, в полном отсутствии всяких компромиссов, точно так же, как всегда в этом именно был секрет побед Ильича. Это я много раз хотел сказать Вам, но решился только теперь, на прощание… Москва 16 ноября 1927 г. Ваш А. Иоффе».

Из воспоминаний сторонника генеральной линии о похоронах А.А. Иоффе, состоявшихся 19 ноября 1927 года на кладбище Новодевичьего монастыря: «Как только речи были закончены и как только могила была зарыта, оппозиция вся разбрелась по углам кладбища. Троцкого на руках занесли в закрытые церковные ворота… Зиновьев бегал по могилам… Я защищал женщину, которая этим крикунам сказала, «что было бы Троцкому и Зиновьеву снять штанишки и как следует нахлопать, чтоб они всю склоку кончили и не трясли партию». Вот когда это она сказала, тогда на нее напали, я и решил ее защитить, а за то, что защищал, меня подметили, толкнули, и я упал с нoг…»