– Да постой ты, затараторил! Давай с самого начала.

История и в самом деле оказалась удивительной. Софрон Кисляк месяц как освободился после второй отсидки – за мелкую кражу. Банда, в которую он входил до ареста, распалась, и он мыкался пока один, перебивался, как мог. А мог только воровать да жульничать. Присматривался, к кому примкнуть, и к нему присматривались.

Два дня назад, вечером, он сидел в трактире «Пара сапог» в одном из переулков Старо-Московской улицы. Веселое заведение, куда посторонний даже случайно не зайдет. Нет, конечно, не только своя рисковая братва там гуляет, бывают и приличные господа – заглядывают ненадолго по делу. Этот господин зашел спокойно, явно знал – куда, хотя самого его видели тут впервые. Присел, заказал чего-то, огляделся... Софрон скучал за соседним столиком. Скоро почувствовал на себе внимательный взгляд. Поглядел в ответ нагло, а франтоватый господин только усмехнулся и кивнул: мол, поди сюда. Тут Софрон сразу почувствовал, что имеет дело с человеком не робким, серьезным. Присел к его столику. Так и сговорились.

– Опиши подробно этого господина, – нетерпеливо попросил Петрусенко.

– Годов он навроде наших с вами, господин следователь! Но мы – люди, делами озабоченные...

– Да, особенно я: вылавливаю вашего брата.

– Точно так-с... – подобострастно заулыбался Софрон. – Ну а этот господин от своих лет выглядит помоложе. И такой... холеный. Не слишком обремененный жизнью, видать.

– Значит, хорошо выглядит? Как человек при деньгах и положении?

– Я скажу так: он, конечно, гнал картину – оделся вроде спортсмена. Кепка кожаная с отворотами, брюки клетчатые заправил в сапоги, такие коротенькие... Но я сразу второпал – лепит темнуху! Барин, он и есть барин, хоть рванье натяни. Что разговор, что взгляд, что манера...

– Значит, не вашего поля ягода?

– Не-а, – помотал головой Софрон, но тут же назидательно поднял палец: – Однако с нашим братом обращаться умеет. Видать, приходилось раньше.

– Назвался он?

– Нет, даже выдумывать не стал. Просто не назвался.

– А теперь давай-ка подробнее внешность опиши, – поторопил арестанта Петрусенко.

Оказалось, что заказчик Вариного убийства был высок, худощав, волосы густые, темные, с проседью. Носит усы и бороду.

«Ну, их-то сбрить недолго. Или прицепить», – подумал мимоходом Викентий Павлович. В основном он остался доволен: для начала что-то есть.

Господин легко убедил Кисляка, что дело будет не хлопотное. Тот поначалу, услыхав, что речь идет об убийстве, отказался: этим он не занимается, никогда не пробовал. На что барин спокойно разъяснил: придушить-то надо девчонку – замухрышку, тоненькую, беспомощную. Не успеешь пальцы на ее горлышке-стебельке сжать, как она и готова! А деньги вот они: сразу, просто так крупную сумму дает, а потом – еще втрое...

Кисляк проедал последние копейки, а тут – такой барыш! Он подумал, встал решительно.

– Показывайте, кто и где. Погляжу и решу, – пообещал.

«Барин» привел его к «Гранд-Отелю», но не к парадному входу, а к задворкам. Широкие ворота, ведущие из боковой улицы в хозяйственный двор, были закрыты, но калитка в них – нет. Они проскользнули во двор, и незнакомец Кисляку показал и дверь, через которую выходит девушка в прачечную, и саму прачечную. Хотя уже густели сумерки, Софрон все хорошо разглядел.

– Девчонка пробегает здесь несколько раз в день, но не в такое время, а засветло, когда прачечная работает. Да ты не бойся, здесь и днем никого не бывает. Мастерские сейчас пустуют, каретный сарай тоже. Как ты справишься – не мое дело. Главное, убей девчонку, и деньги твои. Сразу же, на другое утро, тебя найду в трактире.