– Конечно, внучка, заходи в дом. Вдвоём-то нам веселее будет.

Она отошла немного в сторону, пропуская Настю внутрь, а когда та вошла, снова закрыла дверь и задвинула засов.

– Иди, иди, внученька, не надо стоять в сенях.

Настя вошла в просторную комнату, большую часть которой занимала самая настоящая русская печка.

– Садись на скамью за стол, я тебя покормлю, – сказала бабушка, входя в комнату следом за ней. – Проголодалась ведь, наверное, с дороги.

Она поставила на стол тарелки, положила на них горячую картошку, несколько кусков хлеба и сала. Потом она принесла стаканы и кувшин с ягодным морсом, также поставила их на стол, а сама села напротив Насти.

– Ой, я ведь не представилась, – спохватилась вдруг бабушка и смущённо улыбнулась. – Меня зовут Нина Семёновна.

– А меня Настя, очень приятно, – улыбнулась она в ответ.

– Кушай, Настенька, – сказала бабушка, показывая на стол, – всё своё, деревенское, вкусное и полезное.

И Настя не заставила себя долго ждать, так как обедала уже давно и уже порядочно проголодалась. Во время еды они не разговаривали, а когда поужинали, она спросила хозяйку дома:

– Нина Семёновна, скажите, а Вы здесь одна живёте?

– Ой, одна, внученька. У меня же никого не осталось из родных. Да и в нашей деревне сейчас не так уж много людей живёт, не то, что раньше. Вот мы все и стараемся помогать друг другу. А ты как в наших краях оказалась?

– Да я историей интересуюсь. Вот и решила проехаться по дальним деревням, послушать местный фольклор, купить какие-то старинные вещи. Может, у Вас осталось что-нибудь ненужное, что уже давно лежит, а выкидывать жалко? Я бы могла заплатить, если мы с Вами договоримся.

– Ой, Настенька, мне уже деньги-то не особо и нужны, – развела руками бабушка. – На жизнь мне хватает, да и ладно. А старые вещи у меня в сундуке за печкой хранятся, можешь пойти посмотреть.

Настя встала и прошла за печь. Там стоял большой сундук, судя по всему, и сам довольно старинный. Защёлки никакой не было, поэтому она просто подняла крышку и откинула её в сторону.

Сундук был до половины заполнен какими-то тряпками, старой посудой, различными безделушками. На первый взгляд, ничего особенно интересного там не было. Настя стала перебирать вещи и откладывать их в сторону. Рассмотрев содержимое сундука, она хотела было закрыть крышку, как вдруг ей на глаза попался край какой-то коробочки. Она вытащила её, и оказалось, что это была деревянная шкатулка. Настя сразу определила, что она довольно старая и, скорее всего, была изготовлена ещё до революции. Выполнена шкатулка была качественно, и хоть дерево местами и потемнело, но сумело сохранить свою целостность и нигде не потрескалось.

Настя перевернула её кверху дном и очень удивилась тому, что увидела. На обратной стороне этой шкатулки был вырезан вензель, встретить который здесь, в глухой деревушке Карелии, она никак не ожидала.

– Откуда у Вас эта шкатулка? – спросила Настя Нину Семёновну, с интересом разглядывая вензель.

– Ой, внучка, я точно и не знаю. Она была здесь всю мою жизнь, сколько я себя помню. Она принадлежала ещё моей бабушке. Когда я была маленькой, бабушка собирала всех нас вокруг себя и рассказывала о том, как после революции по деревням ходили отряды и забирали всё более или менее ценное. В нашем доме они тоже побывали, но забрали не всё – кое-что всё-таки удалось спрятать. Эта шкатулка очень старая, ведь ей уже больше ста лет.

«Интересно, насколько бы сильно удивилась сейчас Нина Семёновна, если бы узнала, что эта шкатулка на самом деле гораздо старше? – подумала Настя. – Её возраст, вполне возможно, может составлять приблизительно триста лет». Вензель, который был вырезан с обратной стороны шкатулки, ей уже доводилось видеть раньше. Такой же вензель выкован на решётках парадной лестницы во дворце Меншикова на Васильевском острове. Вернее, это был не совсем вензель, а скорее просто сочетание латинских букв ПП (Пётр Первый) и АМ (Александр Меншиков). Этой своей задумкой Александр Данилович Меншиков – ближайший сподвижник Петра и первый генерал-губернатор Санкт-Петербурга – хотел выразить своё почтение Петру Великому и показать, что дворец Меншикова – это ещё и дворец Петра, а не только его собственный. Именно так и должны были думать гости, поднимающиеся наверх по парадной лестнице.