Вирджиния легонько шлепнула его по пальцам своим веером. Из этого он понял, что был на правильном пути.

Спустя два дня они прибыли в Геную, где графиню Кастильоне поджидал супруг. Но его присутствие ничуть не помешало консулу, который в суматохе последних приготовлений к отплытию сумел между двумя штабелями ящиков убедиться опытной рукой в том, что его надежды не беспочвенны. Миниатюрная графиня больше не ударила его веером, а ночью 25 декабря она предоставила свое великолепное тело в полное распоряжение Бентивольо…

Граф Лио опьянел от радости. Никогда в жизни у него не было такого шикарного рождественского подарка. Он сказал об этом Вирджинии, и та пообещала быть с ним до самого отплытия.

Упоение любовников друг другом продолжалось целых десять дней. Для молодой женщины эта любовная связь была поучительной, приятной и безопасной. Поскольку граф Кастильоне, с нетерпением ожидая прибытия судна из Марселя, не отрывал глаз от горизонта, даже и не подозревая того, что его супруга уже привыкла к качке на широкой постели под килем Бентивольо.

Для консула эти десять дней были периодом полнейшего счастья. Позднее он напишет Вирджинии:

«Я любил тебя, когда тебе было двенадцать или даже десять лет, и буду любить всю жизнь. Я знал, что любил кого-то до того, как признался в любви тебе, но не понимал, что любил-то я именно тебя. Сердце мое распахнулось, глаза раскрылись только в тот день, когда ты приехала во Флоренцию и я поцеловал тебя в лоб в комнате твоей матушки. Ты вошла, откинула вуаль, и я понял, что это – настоящая любовь: единственная, живая, могущественная и жестокая, которая причинит мне большую радость или большую печаль».

Большой любитель все уточнять, он упомянул в письме «о воспоминаниях о периоде с вечера 25 декабря 1855 года по утро 4 января 1856 года», добавив при этом:

«Ах, каким упоительным был конец 1855 года и начало 1856 года! Бог мой! Это было дивным сном. Следует ли мне и впредь считать его таковым?»

Консул был настолько очарован, что у него в конце концов стало появляться что-то вроде галлюцинаций. Хотя все, что ему виделось, имело место в реальности. Как выразительно написал Ален Деко: «Сон Бентивольо был вполне осязаем, и это подтверждено тем фактом, что месяц спустя у Вирджинии в определенном месте появились некоторые неудобства. Она немедленно написала Бентивольо, возлагая ответственность за это на него, что с ее стороны было утверждением довольно смелым, если принять во внимание ее встречи перед отъездом с Виктором-Эммануэлем и Амброджио Дориа[19].

Огорченный Бентивольо ответил незамедлительно:

«Даю Вам слово, что ни разу не бывал в Casa del diabolo[20], от которого могли бы пойти столь неприятные последствия. Я могу поклясться здоровьем моей матери в том, что я невинен, как новорожденный младенец. Однако, если Вас это сильно беспокоит, следует принять надлежащие меры…»

На восьмой день отплытия из Италии, 4 января 1856 года, Вирджинию пока еще ничто не беспокоило. Придя в крайнее возбуждение от предстоящего плавания из Генуи в Марсель, она носилась по комнатам, обнимая поочередно то Бентивольо, то приехавшего проститься Дориа, то мужа, который, однако, уезжал вместе с ней…

Сделав короткую остановку в Марселе, супруги Кастильоне прибыли 6 января в Париж и разместились в роскошных апартаментах, снятых для них агентством по найму недвижимости в антресолях дома номер десять по улице Кастильоне… Сбросив дорожное платье, Вирджиния распахнула окно своей комнаты, посмотрела на деревья парка дворца Тюильри и улыбнулась. По воле коварного случая она поселилась не только на улице, носящей одно с нею имя, но и рядом с дворцом, где жил человек, которого ей предстояло соблазнить.