В связи с этим следует вновь обратиться к летописи попа Дуклянина. Упоминаемое им имя Белло-Белая отражает славянский языческий солярный культ, а то, что среди его предков этот летописец называет Светомира и его сына Светопелка, указывает на существование данного культа у правителей южных славян еще до Белая. Определенную параллель этим представлениям мы видим и в Московской Руси. Весьма интересно, что эпитет «белый» применительно к русскому царю впервые фиксируется у Василия III, отца Ивана Грозного, и, следовательно, появляется в отечественной традиции практически одновременно с римской генеалогией Рюриковичей. Исследователи отмечают народное происхождение данного словосочетания: «Приняв во внимание, что прозвание “белый” явилось на Руси одновременно и неразлучно с титулом “царь”, можно предполагать, что это прозвание чисто народное и основывается на тех примитивных воззрениях, иначе – мифических, в которых понятие “белый” равнозначительно было с понятием “светлый, ясный”, которое в свою очередь связывалось позже с нравственным понятием: “благодетельный и справедливый”»[121].

По всей видимости, данный эпитет также был обусловлен неразрывной связью царя с Солнцем, главными качествами которого были тепло и светоносность. Происхождение данного воззрения также относится к глубокой древности, поскольку арабский автор Гардизи так описывает верховного правителя языческой Руси: «Глава их носит венец, все ему послушны и повинны. Старшего главу их называют Свет (или Свят) – царь…»[122] Весьма интересно, что в древнерусском языке один раз встречается слово билинчь с предположительным значением «знак, отметка»: «Князи же сдумавше и рекоша имъ… ажь вы годьно, а ѣдете к намъ, а паки ли не годно вы, а волни есть; бурчевичи же не хотячи дати билинча, и не ѣхаша» (Ипат. лет. под 1193 г.)[123]. С этим следует соотнести слово слово бѣлѣгь, обозначавшее символ царской власти: «Побѣди же (Иван Цимисхий) и болгары, и первый градъ их взя Переславль, и въсхити вся царскиа бѣлеги…»[124] Как видим, корень бил-/бел- уже в древнерусском языке был связан с символикой власти.

Известны такие славянские имена, как Била, Билик, Билина и Билинка, Белан, Белен, Белина, Белон, а также Белакнягиня (под 1018 г.) и Белемир[125]. Присутствие корня бел- в качестве имени или эпитета у славянских правителей объясняется их мифологическими представлениями, отголоски которых сохранялись у белорусов до XIX в.: «Белун представляется старцем с длинною белою бородою, в белой одежде и с посохом в руках; он является только днем и путников, заблудившихся в дремучем лесу, выводит на настоящую дорогу… Его почитают подателем богатства и плодородия. Во время жатвы Белун присутствует в нивах и помогает жнецам в их работе. Чаще всего он показывается в колосистой ржи, с сумою денег на носу, манит какого-нибудь бедняка рукою и просит утереть себе нос; когда тот исполнит его просьбу, то из сумы посыплются деньги, а Белун исчезает. Поговорка “мусиць посябрывся (должно быть, подружился) з Белуном” употребляется в смысле: его посетило счастье»[126].

Как видим, данный образ точно так же относится к идее магического обеспечения плодородия. Единственное различие состоит в том, что под влиянием развития товарно-денежных отношений записанные в XIX в. предания о Белуне рисуют его уже как подателя денег, в то время как представления об изобилии-гобино, непосредственно связанные с плодами земли, отражают более архаичный пласт этих же представлений. Та же самая идея присутствовала и в описанном Гельмольдом обряде полабских славян: «Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом»