Вечером того же сентябрьского дня 18-го года, когда сотрудница чрезвычайной комиссии Ираида Юрганова и ее сопровождающий увезли с 37-го разъезда странную девушку, которую задержали в лесу близ Нижней Курьи, кто-то сильно постучал в дверь квартиры пермского доктора Павла Ивановича Уткина.

Квартира эта находилась в том же самом большом трехэтажном доме на углу улиц Петропавловской и Обвинской, где раньше располагался Крестьянский поземельный банк. Однако с сентября месяца здание банка присвоила Пермская Чрезвычайная следственная комиссия по борьбе с контрреволюцией: сначала она забрала только нижний этаж, где помещался сам банк, а потом начала выселять жильцов и захватывать их помещения. В конце концов заняли и квартиру доктора, оставив ему только одну комнату, где он помещался с женой и двумя маленькими детьми, а также принимал больных.

И вот в квартиру Уткина явился какой-то вестовой[34] из чрезвычайки и сообщил, что доктора срочно вызывает Малков – председатель Чрезвычайной комиссии. Отказаться от вызова было, конечно, немыслимо, и доктор сейчас же пошел за вестовым.

Он привел Уткина во второй этаж того же дома, в комнату, где находились большевики, работавшие в чрезвычайке: сам Малков, его сотрудники Лобов, Воробцов, Шленов и какие-то еще другие, которых доктор не знал. Все вместе они прошли в соседнюю комнату, где на кушетке лежала в полубеспамятстве молодая девушка – лет семнадцати, не больше: бледная, русоволосая, с полузакрытыми глазами. Лицо ее было нежным, милым, красивым, хотя сейчас и носившим следы недавних побоев: под левым глазом виднелся большой кровоподтек, и угол левой губы был рассечен. В лице этом было что-то отдаленно знакомое, но Уткин не мог вспомнить, где и когда видел ее.

Рядом сидела еще одна женщина – блондинка среднего роста, с тонкими, сжатыми губами и грубоватыми чертами. Ей было на первый взгляд года двадцать два – двадцать четыре. Доктор вспомнил, что встречал ее раньше, правда, мельком, здесь же, на лестнице чрезвычайки. Кажется, фамилия ее была Юрганова – доктор слышал, как ее кто-то окликал.

Один из большевиков, вошедших вместе с доктором, приказал ему:

– Потрудитесь оказать помощь.

Уткин стал осматривать лежащую на кушетке девушку. Следов ударов на голове он не обнаружил. Больная, находившаяся в полузабытьи, то и дело резко вздрагивала. Доктор сказал, что ему надо осмотреть тело девушки и расстегнуть ее одежду.

После этого все бывшие в комнате мужчины удалились, осталась одна Юрганова, однако кто-то из чекистов, выходя, что-то быстро ей приказал. Она кивнула, остро взглянув на доктора.

Доктор обратил внимание, что белая блузка больной разорвана; на ней виднелись засохшие капли крови. Впрочем, на груди синяков и следов побоев не было. В эту минуту девушка открыла глаза и, все еще затуманенным взглядом, посмотрела на Уткина.

«Где же я ее все-таки видел?» – напряженно подумал он и спросил:

– Кто вы такая?

Она дрожащим голосом, но совершенно внятно проговорила:

– Я дочь государя Анастасия.

Уткина даже в жар бросило! Он никогда не видел воочию великую княжну Анастасию Николаевну, только на фотографиях в газетах, однако сейчас понял: вот на кого так похожа эта девушка…

Но как же официальные известия о расстреле царской семьи в Екатеринбурге? Он их не раз читал! А впрочем, по Перми ходили всякие разговоры: якобы убили только самого императора и наследника, а женщин тайно вывезли… и даже в саму Пермь! Раньше Павел Иванович всерьез этих баек не принимал, но сейчас призадумался: а ну как это не байки?!