– Ну ни фига себе, в порядке! – заорал Павел.

– Не груби! – осадила его диспетчерша.

– Интересно, сколько мне тут еще сидеть? – издал новый возглас Павел.

– А сколько тебе лет? – отчего-то поинтересовалась диспетчерша.

– Тринадцать, – откликнулся Павел.

– Значит, не маленький, – совсем успокоилась она. – Посидишь.

– Не хочу! – запротестовал Павел. – Меня ждут!

– Ладно, – сжалилась диспетчерша. – Щас мастера постараюсь найти.

В динамике послышались приглушенные переговоры, из которых Павел выяснил, что мастера зовут Василием Васильевичем и что он, возможно, скоро прибудет.

Не успела диспетчерша сообщить радостную новость, как свет в кабине внезапно зажегся, и она в каком-то неестественно медленном темпе поползла вверх.

– Знаете, я, кажется, еду, – неуверенным голосом сообщил в переговорное устройство Павел.

– Ну! – издала торжествующий возглас диспетчер. – Говорила же: у вас все только что наладили.

– Не наладили, – вынужден был огорчить ее Павел. – Я снова застрял. Только теперь между какими-то другими этажами.

– Тогда жди Василия Васильевича, – хмыкнула диспетчерша.

Связь отключилась.

– Она еще издевается, – пробормотал Павел.

Ко всему прочему, ему жутко захотелось пить. А еще чуть погодя одолела икота.

– Час от часу, ик, не легче, – пробормотал мальчик.

Снизу послышались медленные шаркающие шаги. Затем ушей Павла достиг надтреснутый старческий голос:

– Есть кто живой?

– Ик! Есть! – заорал Павел. – Выпустите, ик, меня!

– Сейчас попробуем, – откликнулся обладатель надтреснутого голоса. – Вот дойду, и попробуем.

«Дойдет он через час, не раньше, – Павел трезво оценил возможности невидимого собеседника. – Я-то, наверное, сейчас этаже на четвертом, а этому типу никак не меньше восьмидесяти. И бегает он нельзя сказать чтобы быстро».

Снизу по-прежнему слышалось шарканье, сопровождаемое астматической одышкой и надсадными охами.

– Слушайте, а вы разве мастер? – прокричал Павел.

– Он самый, – отвечали снизу.

– Василий Васильевич? – по-прежнему сомневался мальчик.

– Именно, – подтвердил надтреснутый голос. – Других у вас нету.

«И результат налицо, – пронеслось в голове у Павла. – Вон как хорошо лифт починил. Надеюсь, он хоть выпустить-то меня сумеет».

Старичок, по-прежнему кряхтя и охая, добрался наконец до кабины. Павел услышал сосредоточенное сопение. Видимо, мастер что-то внимательно изучал. Это продолжалось несколько минут. Затем Василий Васильевич заколотил в дверь.

– Ты еще тут?

– Ик! Тут, – подтвердил мальчик.

– Ну, да-а, – в голосе мастера послышались философские интонации. – Деться тебе вроде некуда. Плохо дело. Не поедет лифт-то.

– Как не поедет? – с ужасом выдохнул Павел.

– Очень просто, – со спокойствием и невозмутимостью, свойственными глубокой старости, продолжал Василий Васильевич, – подшипник сдох. Сперва мы с тобой попробуем дверь отжать. Давай действуй.

Павел попытался последовать совету мастера. Створки слегка разошлись, однако в столь узкое пространство толстый Павел пролезть никак не мог.

– Давай сильней, – слабым голосом скомандовал Василий Васильевич.

Однако, как Павел ни старался, створки больше не расходились.

– Ик! Не могу, – пропыхтел он и убрал руки.

Створки немедленно захлопнулись.

– Эх ты, слабак, – захихикал мастер. – Я в твои годы кочергу узлом завязывал.

«Но это было очень давно, – отметил про себя Павел. – Если вообще когда-нибудь было».

Он успел разглядеть старичка в образовавшуюся щель. На голову ниже Павла, Василий Васильевич сложением больше всего смахивал на мумию из египетских пирамид. Казалось, дунь – и он улетит. Видимо, это был очень опытный мастер. Он наверняка чинил лифты еще на заре двадцатого века.