– Убивают, – охнула она и упала в обморок.

– Алевтина Борисовна! – легонько потряс химичку Марат.

Учительница продолжала неподвижно лежать на пороге девятого «В».

– Нужно что-то с ней делать, – послышался совет с задней парты.

– А то мы сами не знаем, – ответил Пашков. – Сперва Алевтину затащим в класс, – начал командовать он. – Иначе Миша нас засечет.

Предупреждение было нелишним. Директор Михаил Петрович часто по утрам совершал обход школы.

Марат Ахметов, Боря Савушкин и Сидоров топтались нерешительно возле химички.

– Чего встали? – прикрикнул на них Пашков.

– Да неудобно как-то, – пробормотал здоровяк Марат.

– Ему, видите ли, неудобно! – возмутился Пашков. – Алевтина тут на пороге лежит. Дверь класса не закрывается, а ему неудобно. Вот втащим, закроем дверь, а потом спокойно обдумаем, как ее привести в норму.

– Если это вообще возможно, – мрачно проговорил Тема.

– Не каркай, – шикнула на него Катя. – Она пока еще дышит.

Боря Савушкин и Марат Ахметов, два силача девятого «В», подхватили на руки Алевтину. Пашков немедленно затворил дверь.

– Куда ее, Лешка? – спросил Марат.

– Куда, куда, – отозвался Пашков. – Естественно, на учительский стол.

– Слушай, у нее ноги свешиваются. – Бережно уложили Марат и Боря на стол худую высокую Алевтину.

– Ноги – это ерунда, – отмахнулся Пашков. – Главное, чтобы пришла в себя.

– Кажется, она и впрямь дышит, – пригляделся Олег к химичке. – Значит, надежда есть.

– Скоро, боюсь, перестанет дышать, – уже стоял рядом Тема. – Такой цвет лица только перед смертью бывает.

– Что-то она действительно слишком уж бледная, – заволновались девочки.

– Надо вызывать реанимацию, – сказал Темыч.

– Тебя, Темка, послушать, так при любом насморке нужно одно из двух: или реанимацию, или вскрытие, – ответил Пашков. – Алевтина у нас, между прочим, почти каждую неделю от чего-нибудь падает в обморок.

Алевтина Борисовна и впрямь отличалась изрядной нервозностью. Кроме того, у нее вызывали панический ужас домашние насекомые типа клопов, тараканов и муравьев. Даже словесное упоминание этих тварей повергало химичку в истерику, а порой и в обморок. Правда, на этот раз она чересчур долго пребывала в беспамятстве.

Таня взяла учительницу за запястье.

– Пульс есть.

– Пора бы ей очухаться, – сказал Боря Савушкин.

– В таких случаях хорошо по щекам похлопать, – посоветовал умудренный жизнью Марат. – Живо оклемается. Мой папаша, когда еще был носильщиком, таким образом приводил в себя пьяных на платформе.

– Но Алевтина-то трезвая, – возразил Мишка Сидоров. – Она вообще, говорят, ничего не пьет.

– Куда ей, – кивнул Марат. – И так нервы ни к черту.

– Чего же тогда хлопать зря по щекам? – тихо спросила Таня.

– От обморока тоже должно помочь, – отозвался с уверенным видом Марат.

– Вот ты и похлопай, – повернулся к нему Женька.

– Я? Нет! – в ужасе попятился тот от химички.

– Спокуха, ребята! Я знаю, что делать! – крикнул Пашков.

Схватив леечку для поливки цветов, он щедро выплеснул ее содержимое на бледное лицо химички. Результат сказался мгновенно. Алевтина Борисовна как ужаленная вскочила с учительского стола.

– Где это я? – посмотрела она на остолбеневших учеников.

Не успел еще девятый «В» ей ответить, как Алевтина Борисовна провела рукой по лицу и волосам.

– Вода, – посмотрела она на собственную руку. – Залили! – прорезал класс ее истошный вопль. – Опять залили, негодяи!

И она выскочила в коридор. Так уж совпало, что за последний месяц квартиру Алевтины Борисовны три раза подряд заливали соседи сверху. Вот ей и показалось сейчас, будто она находится не на работе, а дома.