Звали старика Николай Сташевский, доктор физико-математических наук, в прошлом известный российский ученый, – и он держал путь в столицу Новой Зеландии, город Веллингтон, где его ждала встреча с всемирно известным режиссером Питером Джекобсом. Самолет принадлежал киностудии и был специально отправлен для доставки Сташевского.

Старик выглядел довольно необычно, и немногочисленные посетители кафе с удивлением рассматривали довольно экзотическую внешность пассажира, сидящего за столиком около окна и прихлебывающего кофе из пластмассового стаканчика. Роста он был невысокого, худощавый, загорелый до черноты, что, впрочем, было обычным явлением в тропических широтах. Длинные седые волосы сзади были завязаны в хвост, белая борода перехвачена несколькими лентами и заплетена в длинные косицы. Но особенно выделялись его глаза: небесно-голубые, лучистые, – они смотрели на окружающих открыто и доверчиво. Весь облик необычного посетителя излучал доброжелательность и какую-то детскую наивность.

Таможенного чиновника не заинтересовал багаж единственного пассажира летевшего транзитом коммерческого рейса. Впрочем, багажом назвать небольшой рюкзак со сменой белья и небольшой кейс, заполненный малопонятными предметами и исписанными листами бумаги, можно было лишь с натяжкой, поэтому формальности в аэропорту были сведены к минимуму.

Сташевский ожидал окончания заправки самолета, коротая время в местном кафе.

На летном поле появилась машина с надписью Postal Delivery, которая подъехала к прилетевшему самолету. Из кабины вышел человек в форменной майке и начал переговоры с пилотом, причем делал это весьма экспрессивно, дополняя свою речь активностью рук.

«Странно, – подумал старик, -Частный коммерческий рейс вроде бы не должен заниматься перевозкой почтовых отправлений. Хотя, возможно, я и ошибаюсь. Отстал от жизни на своем острове.»

По жестикуляции участников было понятно, что один хотел что-то отдать, а второй категорически не желал принимать.

Переговоры закончились победой представителя почтовой службы- пилот все-таки взял небольшую продолговатую посылку, повертел ее в руках, читая написанное, потом передал второму пилоту, который как раз закончил внешний осмотр самолета и присоединился к нему. Почтовое отправление перекочевало в салон самолета. Заправщик отсоединил шланг и уехал. Пилоты поднялись по трапу в самолет, сделав приглашающий жест пассажиру, все еще наблюдавшему за ними через окно аэровокзала.

Сташевский расплатился и вышел на летное поле, где маленький самолет уже прогревал двигатели при сорокоградусной жаре.

Взойдя по лесенке в салон, он бросил прощальный взгляд на аэродром Паноа и прошел к своему месту.

……………………

Самолет быстро разбежался по взлетной полосе и взмыл в ясное небо.

Впереди ожидал перелет над океаном в течение трех с лишним часов, и Сташевский, откинувшийся в удобном кресле, вернулся мыслями к предстоящей встрече. Настроение у него было самое безмятежное, будущее рисовалось в радужных красках и ничего, казалось бы, не предвещало неприятностей.

Как и большинство крупных ученых, Николай Сташевский во всем, что не касалось изучаемой им науки, был достаточно наивным и непрактичным человеком. Его даже не удивил тот факт, что переданная на борт самолета посылка лежала почему-то на соседнем кресле в салоне, притом, что имелся специальный грузовой отсек. Он бросил мимолетный взгляд на сверток и машинально отметил, что тот перехвачен лентами, на которых читалась надпись на двух языках: Недозволенных вложений не имеется. Проверено и зафиксировано в Посольстве. Разумеется, он смог прочитать только надпись на английском, второй вариант был написан иероглифами, принадлежность которых Сташевский определить не смог.