– Муж, госпожа, – ответила продавщица. – А раскрашивал сын. Он очень хорошо рисует.

– Правда? У вас есть его рисунки? – мгновенно заинтересовалась Наташа. – Видите ли, я тоже рисую…

Продавщица даже растерялась.

– Тут немного, – она неуверенно достала из лежащей рядом сумки свернутые листы бумаги…

Наташа моментально ухватила их и развернула. Там и правда были рисунки, точнее наброски, сделанные углем. Где-то его втирали пальцем, чтобы сделать тени или фон, где-то чертили тоненькой обожженной палочкой.

– Хм… – Наташа отодвинула листки от себя на вытянутых руках. – Это, как я понимаю, вы… а это?

– Мой муж, госпожа. А это младший сын.

– А сколько лет вашему сыну?

– Пятнадцать… он после болезни плохо ходит, помогает раскрашивая игрушки…

– Хм… – задумчиво повторила Наташа. – Не сказать бы, что шедевр, но кто я такая, чтобы судить… Вот что, я покупаю эту змею, буду Альду пугать – она змей ужас как не любит, – Наташа предвкушающе улыбнулась. – И, если согласитесь, куплю все рисунки вашего сына. – Наташа сунула руку в сумку и достала кошелек. Отсчитала монеты и выложила на лоток. – Столько хватит?

– Это… это слишком много, госпожа…

– Значит, хватит, – кивнула Наташа. – Так что, я забираю рисунки?

– Да-да, конечно, госпожа, – женщина суетливо свернула все листы и протянула девушке. Наташа кивком поблагодарила и сунула их в сумку следом за кошельком. Туда же положила и змею.

– Скажите, а краски для раскрашивания он где берет?

– Сам делает, госпожа. Из растений разных. Мой муж и старший сын по его просьбе приносят домой, он из них и делает. Вечно что-то варит там…

– Вот оно как… А что ж он картины свои углем пишет, а не красками?

– Так не знаю я, госпожа… Он говорит, что эти краски не годятся для бумаги – расплываются, но на дерево хорошо ложатся.

– О… получается, он делает краски на водной основе… – Наташа огляделась, заметила нужное и быстро отошла к другому прилавку, вернулась буквально через три минуты с бутылкой. – Вот, тут льняное масло. Посоветуйте ему выварить это масло и сделать краски на его основе, возможно, тогда ему удастся сделать краски для бумаги. Будет возможность, загляну еще к вам, надеюсь увидеть новые рисунки.

– А… да… конечно… госпожа… – Женщина осталась стоять с бутылкой в руках, раскрыв рот, а Наташа уже удалялась, заложив руки за спину и поглядывая по сторонам.

– Скажи честно, тебя действительно рисунки заинтересовали?

– Не поверишь, – хмыкнула Наташа, – меня заинтересовала именно змея. Она смотрится как настоящая.

– Альду пугать?

– Ага, – честно ответила Наташа и улыбнулась. Дарк поежился и что-то пробормотал про крепкую женскую дружбу. – Ну и раскрашены остальные игрушки мастерски. А змея вообще классная. Действительно ведь здорово, даже чешуйки прорисованы. Про рисунки я уже так спросила, просто почувствовала, что тот, кто так сумел раскрасить дерево, не может не рисовать.

– И тебе рисунки на самом деле понравились?

– Да. В плане художественной ценности, конечно, так себе. Чувствуется, что рисовал самоучка. Пропорции нарушены, перспектива хромает, но сам метод рисования… Очень твердая рука. Похоже, он учился рисовать с натуры, всё рассматривая и запоминая. Отсюда и такая точность в деталях и такое мастерство в раскраске. Ты обратил внимание, что животные у той продавщицы по-разному раскрашены? Те, которые водятся здесь, трудно отличить от настоящих. А вот те, которых ее сын не мог видеть, там дана воля фантазии. Видно, что с чужих слов раскрашивали. То ли с рассказов моряков, то ли купцов. Отец его, кстати, тоже бывший моряк, скорее всего, видно, сделаны они лучше, чем раскрашены. То есть отец видел этих животных, а вот сын только слышал.