Олеговы предки разом сели на кровати.

– Ты откуда? – не поняв спросонья, уставился Борис Олегович на Женьку.

– Я вон из той комнаты, – серьезно ответил тот.

– Знаю, что из той, – уже начал несколько четче воспринимать действительность отец Олега. – На кой черт ты нас разбудил?

– Да я, понимаете… В туалет… – принялся на ходу врать Женька. Ему было ясно: ставить предков Олега в известность о странном стуке пока нельзя.

– Туалет в другом конце коридора, – проворчал Борис Олегович. – Мог бы уже и запомнить. С детства тут целыми днями тусуетесь.

Это было совершеннейшей правдой. Олег с Женькой дружили почти с тех пор, как помнили себя.

– Ну, я как-то спросонья заблудился. И еще темно. Я же ночью у вас никогда не был, – стал неуклюже оправдываться мальчик.

– А мне, между прочим, в семь на работу вставать, – обиженно произнес Борис Олегович. – Ладно. Шуруй себе в свой туалет. Спать хочется.

Он накрылся с головой одеялом.

– Что? Что там у вас? – в это время из своей комнаты с криком вылетел Олег.

В следующую секунду он на полном ходу врезался в тот же пуфик, в свою очередь зацепив еще несколько скляночек, которые с грохотом полетели с туалетного столика на пол, и, наконец, плашмя приземлился на живот Беляева-старшего.

– Вы что, оба сегодня чокнулись? – взревел тот.

– Я лично – нет, – обиженно отозвался сын. – Это же вы меня разбудили.

– Не мы, а он, – воззрился свирепо Борис Олегович на Женьку.

Мама Олега, Нина Ивановна, встав с постели, расставляла на столике опрокинутые флаконы.

– Хорошо, хоть ничего не разбили, – сонно пробормотала она.

Вульф, пользуясь замешательством, прыгнул на кровать и с самым невинным видом улегся в ногах у Бориса Олеговича рядышком с Женькой.

– И ты тоже спятил? – пронзительно возопил папа Олега.

Пес, наградив его укоряющим взглядом, лениво спрыгнул на пол. Он считал величайшей несправедливостью, что ему не разрешали спать на постелях, диванах и креслах. «Почему Женьке можно, а мне нельзя?» – словно бы спрашивал сейчас пес.

Тем временем долговязый Женька, догадавшись, наконец, встать с постели чужих родителей, прошептал Олегу:

– Пошли в гостиную. Там такое творится!

Олег как-то странно на него глянул и покрутил пальцем у виска.

– Я тебя умоляю, – с тоской произнес Борис Олегович. – Проводи его в туалет. И чтобы духу вашего в этой комнате не было.

– Вот, вот! Именно в туалет! – очень обрадовался такой постановке вопроса Женька.

– Сам, что ли, дойти не можешь? – буркнул Олег. – Спать хочется. Ночь еще, между прочим.

– Вот именно, не могу, – уперся Женька. – Я в вашей квартире сегодня совсем запутался.

– Слушайте! – возмутилась Нина Ивановна. – Вы не могли бы свои отношения выяснить где-нибудь за пределами нашей комнаты? Нам, между прочим, завтра с отцом действительно на работу.

– Вернее, уже сегодня, – любил во всем точность Борис Олегович. – У нас, в отличие от некоторых, каникул не существует. А ну! Вон отсюда! – повысил он голос.

Мальчики в темпе ретировались. Вульф вылетел следом за ними.

– Говорил же тебе, – прикрывая дверь родительской спальни, услыхал Олег недовольное бормотание отца. – С этим Женькой у нас две недели не будет покоя.

Мама что-то тихо ему ответила, но Олег предпочел продолжения разговора не слышать.

– У тебя что, крыша поехала? – осведомился он у Женьки, когда они оказались на другом конце коридора. – Шуруй в туалет, – гостеприимно распахнул он соответствующую дверь.

– Нужно мне очень, – замахал длинными руками Женька. – А если было бы нужно, сам бы дошел.

– Чего же всех на ноги поднял? – уже охватывало раздражение Олега. – Мне и так с трудом удалось уговорить предков, чтобы они тебя взяли. Ладно. Я спать пойду.