Она рассказала, что обычно их встречи проходят вечером пятницы или субботы. Нередко действо затягивается до утра и переходит в предрассветное чаепитие.

– Сонные лица друзей, хорошее настроение, гитара и кружка горячего чая – разве можно отказаться от такого уюта и тёплой дружеской атмосферы? – улыбнулась девушка.

Анастасия подумала, что у Мартовицкого оказались на удивление приятные знакомые.

Песни чередовались с дружескими беседами, обсуждением чьего-нибудь творчества, перекурами.

– О, Тёма! – воскликнул какой-то парень в чёрной косухе.

Настя его не видела среди гостей. Наверное, только пришёл.

Незнакомец направился к Артёму, по пути здороваясь со всеми, пожимая протянутые руки.

– Так ты мне, значит, проспорил желание! Кто говорил, что ноги его здесь больше не будет?

Мартовицкий смотрел на вновь прибывшего с неприязнью. Хотя на рукопожатие ответил.

– Ладно, проспорил. И что дальше? – спокойно спросил он.

– Как что? Танцуй!

Все наперебой закричали, поддерживая наглеца:

– Танцуй, Тёма, танцуй!

В глазах Артёма промелькнула растерянность. Но затем он взял себя в руки и решительно направился к Насте.

– Пойдём, поможешь.

Она отшатнулась. От испуга перехватило дыхание.

– Я? Я не смогу!

Но он уже тянул её за собой.

Середину зала освобождали от подушек и стульев. Место получилось вполне просторное. И потолки в старом доме оказались высокие. Настя заметила, как Мартовицкий посмотрел вверх, оценивая риски.

Сердце панически колотилось. А рука была крепко зажата в ладони Артёма – никакой надежды избежать позора. Танцевать перед настоящей публикой было очень страшно. Особенно когда не умеешь этого делать.

– Быстро покажем отрывок из… Из чего? Может, из «Щелкунчика»? Или из «Лебединого озера»? – парень словно говорил сам с собой.

– Я не помню ничего, – пыталась всё же вывернуться из его захвата Анастасия.

– Да? – он перевел на неё глаза. – Ладно. Покрутишься немного, и я тебя подброшу.

– Что? – она суетливо выдернула пальцы. – Давай сам, Артём. Это же твой спор!

Вокруг засмеялись. А Мартовицкий нахмурился.

Они уже стояли посреди гостиной. Зазвучала музыка. Что-то плавное, нежное. Это Ник играл на стоявшем у окна пианино. Настя, не мигая, смотрела на юношу. А потом, подчиняясь некому толчку, девушка поднялась на мысочки и засеменила по комнате, красиво расправив плечи и разведя руки. Прогиб, арабеск… Опомнилась Настя, когда по спине волной прошли горячие пальцы. Артём… Под его рукой она прогнулась лозой. Ещё шаг, поворот. Она упёрлась взглядом в его губы, в движении прошлась бюстом по его груди. Грубо, даже почти больно. Он навис над ней коршуном. Сердце трепыхалось, как птичка в когтях пернатого хищника. Снова поворот, а потом полёт, парение… Артём поднял её высоко над полом и над всеми присутствующими. Зрители затаили дыхание, задрав головы.

Когда ноги снова коснулись земли, Настя уловила гулкую пульсацию в висках. Щёки горели. Не сразу получилось выровнять дыхание. И покинуть сильные руки, всё ещё державшие её за талию.

– Ничего себе, – восторженно выдохнул кто-то.

Всё так быстро завершилось… Сколько длился их танец? Минуту или чуть больше? Анастасия понятия не имела.

Раздались одиночные аплодисменты, а потом хлопали уже все. Настя чувствовала себя такой же прекрасной, как Татьяна в образе Гаянэ. Всепоглощающий, упоительный восторг, который она ощущала после своего исполнения и аплодисментов, на миг подарил ей уверенность, что вот оно, дело её жизни – балет! Вдруг именно для него она создана? Но так бы и не узнала об этом, не окажись тут. Не помня себя от волнения, девушка поклонилась.