– Бриж, может, достаточно? – наклоняюсь к подруге.

– А что?

– Ты можешь не задевать его? – шепчу я тихо.

– Ему нельзя.

– Заткнись, Лёх, – Эмиль зло стреляет глазами в товарища.

– Ольга, мне три куска. Пока эти троглодиты всё не сожрали, – подаёт голос дед.

Разрезаю торт и раскладываю по блюдцам.

– Балдёжный, тоже твоих рук дело? – Галдин уничтожает свою порцию в считанные секунды.

– Да. Он, в принципе, лёгкий в приготовлении.

– Кому как. Имей ввиду, перед тобой человек, не способный сварить макароны, – зачем-то встревает в наш диалог Богдан.

– А ты – прямо шеф Рамзи, – другу явно не понравился его комментарий.

– Что за фигня у вас идёт по телеку? – Разумовский в недоумении смотрит на экран. Там, конечно же, транслируется канал Охота и Рыбалка.

– Передача про вас, оленей, – отвечает ему дед.

– Переключи, пожалуйста, на концерт, – прошу я, тяжко вздыхая.

– Обойдётесь.

– Как встретил Новый Год? – Эмиль косится на Богдана.

– Хорошо, – без заминки отвечает тот. – Спасибо семье Мироновых. Особенно Оле, – переводит на меня взгляд, полный благодарности. – Если бы не она, я бы вообще его не встретил.

Опускаю глаза, смутившись. Ничего не могу с собой поделать. Когда этот парень на меня смотрит, я почему-то краснею и робею. Это для меня непривычно, ведь я всегда без проблем общалась с мальчишками.

– Эля просила, чтобы ты позвонил ей.

– Позвоню позже. Как вы сами-то отпраздновали? – переводит тему Богдан.

– Отлично. И всё было бы ещё круче, если бы не пришлось из-за тебя ехать в эту жопу мира, – отзывается блондин.

– Загадаево, – цедит подруга.

– Называй вещи своими именами. Этой точки даже на карте нет.

– Слушайте, – она нервно постукивает пальцами по столу, – а вам не пора возвращаться в Белокаменную?

– Белокаменной Москва была при Дмитрии Донском. Стены Кремля давно уже выложены красным кирпичом.

– Я в курсе!

– Ну, мало ли… Вдруг вы в своей деревне считаете иначе.

Ох, нет! Они снова начинают делать это. Пререкаться друг с другом.

– Надо же… Никогда не думала, что можно возненавидеть человека с порога, – вслух размышляет Сеня.

– Взаимно, Гном.

– Радостно оттого, что вижу тебя в первый и последний раз.

– Обведи этот день в календаре красным маркером. Если бы не Сухоруков, застрявший в вашем Кукуево, мы бы с тобой точно никогда не пересеклись.

– Как жаль, что это, всё-таки, случилось.

– Как зашибенно, что у меня короткая память на лица и имена… – вторит он ей.

– Завязывайте.

Похоже, уже и Богдана это противостояние напрягает.

– Давай, мажор, Сенька дело болтает. Забирай своих друзей, да катитесь восвояси. Помнится, ты не собирался злоупотреблять нашим гостеприимством.

– Дед, ну ты-то чего? – снимаю с плеча полотенце.

– Ой, пусть, наконец, свалят, Оль! – подключается к нему подруга.

– Погнали. Меня тошнит от этой девицы, – Эмиль поднимается из-за стола. – Лёха, подрывайся, хватит жрать.

– Уже уходим?

– Да.

Богдан приседает и опускает прибалдевшего сонного Персика на пол.

– Пока, террорист, – напоследок проходится пальцами по его макушке.

– Миу…

– До свидания, дед Мухомор, – кричит моему предку, устроившемуся в любимом кресле.

– Бывай, москаль, – глядя в телевизор, отвечает тот.

– Пока, Сень.

– Угу, – кивает она, уставившись на бутылку лимонада Буратино.

– Оль…

Вот теперь и до меня дошла очередь.

Пора прощаться.

Но почему-то не хочется.

– Я провожу, – направляюсь в прихожую, чтобы одеться.

12. Глава 11

Под монотонный, убаюкивающий голос Лилии Аркадьевны наблюдаю за тем, как падает снег. Разномастные снежники, медленно танцуя, хороводом кружат за стеклом. Так чудно! Словно соревнуются между собой, желая поскорее добраться до поверхности.