Карида облегчённо выдохнула, а я повернулась к владельцу забегаловки и мстительно попросила:

- Смешайте нам что-нибудь отрезвляющее… тоже на вынос.

Если нам и таскаться по холодному, заснеженному лесу в поисках несуществующего волшебного кролика, то пусть эта гадина Ялка тоже всю прелесть поисковой операции прочувствует!

- Понял, минутку, - с сочувствующей улыбкой кивнул бармен.

Уже выходя из бара, я невзначай взглянула под ту самую скамейку, под которой скрылся чёрный кролик. Оттуда, из темноты подскамейной, на меня уставились два светящихся кроличьих глаза. И не будь я Карой Черн, если их владелец не улыбался! А кролики вообще умеют улыбаться?..

***

Лес. Самый настоящий зимний лес, с сугробами, зверским холодом и да, ночь. Ну и мы втроём в этом лесу, как самые «умные», ищем несуществующего волшебного кролика. И послать бы всё, вернуться в академию, в тёплую постельку, но Ялка же Слово сказала, а потом ещё и клятвой припечатала. Так что деваться теперь некуда, надо бродить по лесу и искать кроликов, как минимум до утра. Аяла ещё не инициированная, с восходом солнца её Слово должно потерять силу, но до рассвета ещё часов шесть. Вот так и живём, м-да…

Как мы с Мединой заливали трезвящий отвар в Ялку - это отдельная история. Но заставили всё до капли выпить! Да, мы мстительные, ведьмы же. Аяла протрезвела и обиделась, на нас. Причём за то, что не остановили её в баре.

- Подруги, называется! – злобно фыркнула она и пошла… куда-то во тьму лесную.

- Яла, стой! – крикнула ей вслед Медина.

- Пусть идёт, - махнула я рукой. – Остынет немного, подумает… если найдёт чем.

- Да ну вас! – тоже психанула Медина. – Пошла я… туда, - наугад указала она. – Если кролика поймаю, позову.

- Угу, - промычала я, пиная острым носком ботинка снег.

Кролика нам желательно было найти, хотя бы какого-нибудь, самого обычного. Слово было завязано на этом самом зверьке, так что был шанс смыться из леса пораньше, если изловим ушастого и озвучим ему свои желания. Слово и клятва касались только нахождения кролика и загадывания желаний, а уж сбудутся они или нет – другое дело. Но вот незадача – в наших лесах водились только зайцы, большие такие, весьма недружелюбные, а порой и клыкастые. Академия же рядом, от магических всплесков местное зверьё порой так мутировало, что мама не горюй!

Одно радует, к нам, ведьмам, никакой зверь не сунется, даже самый злобный и мутировавший. Так что бояться нам в ночном лесу некого и это несомненно греет душу, но не тело. А мороз всё крепчает... И я бы, может, постояла на месте до утра, изображая видимость поисков и заглядывая под кустики, но мороз дело такое – хочешь, не хочешь, а двигаться заставит.

И я тоже пошла вглубь леса, раздвигая мохнатые, усыпанные снегом еловые лапы, вздрагивая и ёжась от осыпающегося с деревьев снега и да, ища несуществующего кролика. Ну, Ялка! Я тебе ещё припомню!

Спустя минут двадцать я продрогла до такой степени, что уже ничему не рада была. Ни яркой полной луне, которая вообще-то для нас, ведьма, сущее удовольствие, ни серебрящейся в лунном свете красоте ночного зимнего леса. А лес был красивый, что есть, то есть. Только холодный, и это всё портило.

Зиму я люблю, но как-то больше из окна, на расстоянии. Намёрзлась в своё время, когда ведьмоборцы на маму охоту затеяли. И где мы только не скрывались, даже в сугробе закопавшись ночевать приходилось. Но то было давно, а сейчас я уважаемая, охраняемая государством адептка магической академии, да и ведьмоборцев больше нет, распустили их. Но нам никаких ведьмоборцев не надо, с такой-то подругой!