– Ты… – начал он рассерженно.

– Я! – отозвалась я, пытаясь высвободить руку. Страха перед Калистратовым не было. Скорее – раздражение. Да и что он может мне сделать посреди белого дня в школе? Тем более что положение у него шаткое. Еще раз оступится – и точно вылетит из школы. А моя мама может скандал закатить на весь город. Это не родители Сабирзяновой, которые на «очной ставке» показались мне такими же забитыми, как их дочь, а может, даже равнодушными… У моей мамы, как и у меня, обостренное чувство справедливости.

– Ты знаешь, что меня посреди учебного года могут перевести в другую школу? – зло продолжил Стас, буравя меня серыми сердитыми глазами. Его белесые ресницы нервно подергивались. В ту минуту Калистратов показался мне безумным. Вот до чего может довести злость человеческая.

– Это было бы чудесно, – сказала я. – Мы бы все очень обрадовались. А ты не рад? Оценки некому натягивать будет, да? Без бабушки-то… Вот жалость!

Стас так сильно сжал мою ладонь, что мне казалось, еще немного – и он сломает мне руку.

– Пусти! – громко воскликнула я.

Дверь кабинета географии снова приоткрылась, и из класса вышли Тимур и Маша. Видимо, директриса снова собирала всех, чтобы замять конфликт, но пострадавшие стороны были непреклонны. Макеев и Сабирзянова о чем-то переговаривались, но, увидев нас с Калистратовым, замолчали. Тимур так и замер у двери. Взгляд его задержался на Стасе.

Калистратов поспешно отпустил мою руку и снова зло посмотрел на меня. Его длинная белобрысая челка упала на глаза.

– Мы еще не договорили, Зуева, – сказал он.

– Ты мне угрожаешь? – усмехнулась я.

– Я тебя предупреждаю, – ответил Стас и, развернувшись, быстрым шагом направился к лестнице.

Маша растерянно закашлялась. Дождалась, пока Стас скроется из виду, потом что-то негромко сказала Тимуру и, не попрощавшись со мной, прошла мимо. Я проводила ее взглядом и обернулась к Макееву. Он отошел от кабинета географии и уселся напротив него на подоконник. Я подтянула лямку рюкзака на плече и направилась в класс к Антону Владимировичу.

Не успела я дотронуться до дверной ручки, как Макеев громко спросил за моей спиной:

– Что Стас от тебя хотел?

Я оглянулась. Поразмыслила немного и подошла к Тимуру. Уселась рядом. Говорить на такие щепетильные темы под дверью Антона Владимировича не хотелось. Ему и так наверняка несладко из-за всей этой ситуации. Ну и заварили же мы кашу.

– На свидание звал, – сказала я.

Тимур покосился на меня и усмехнулся.

– Я ведь знаю, что это ты меня защитила перед Антоном.

– Я тебя не защищала, – возразила я. – Просто рассказала, как было на самом деле.

Макеев с пониманием кивнул.

– Хорошо, что Антон Владимирович принял твою сторону, – добавила я.

Тимур недобро взглянул на дверь.

– Да пошел он, – сказал Макеев.

От такого я опешила и в возмущении спрыгнула с подоконника.

– Спасибо, что меня не послал, – проворчала я. Вот она, благодарность. Было обидно за Золотко. Он работой рискует, защищая Макеева и его драгоценную Сабирзянову, а они… Они этого даже не ценят! Хотя за Машу я ничего сказать не могла. Вспомнила, как они с Тимуром мило шушукались, когда вышли из кабинета, и почему-то еще больше рассердилась.

– Красивая рубашка, – сказал вдруг Макеев.

– Спасибо, – откликнулась я немного растерянно. Очень уж неожиданно и не к месту был его комплимент.

– Тебе он нравится? – спросил Тимур, глядя на меня сверху вниз. Тут уж я совсем растерялась.

– Кто? – тупо переспросила я. Хотя в недавней нашей перепалке с Тимуром он ясно дал понять, что догадывается, для кого я так периодически наряжаюсь в школу.