Девушка пожала плечами:

– Нет. Калли полностью прав.

– Это ты сейчас говоришь как человек или как потомок духа Природы? – подозрительно уточнил Бэррин.

– Как человек, – улыбнулась травница. – Никогда раньше об этом не задумывалась, но Калли совершенно точно подметил эту нашу особенность.

– Ты уверена?

– Совершенно. Зайди как-нибудь в мою комнату с зельями. Там каждое из них стоит на положенном ему месте. Оное же определяется свойствами лексира, его принадлежностью к какому-нибудь типу зелий. То есть я их расставляю по системе. Иногда понятной лишь мне, но системе. Теперь вспомни, как у тебя стоят учебники. Когда ты их все-таки сгребаешь со стола и расставляешь на полке, ты тоже расставляешь их по системе. Например, книги по истории вначале, учебники по магии Разума дальше, а в конце, скажем…

– Любовные романы, – хохотнула Дэй.

– Исторические! – возмутился Златко.

– Да-да, конечно, – с бессовестной ухмылкой согласилась гаргулья и в ответ получила взгляд, обещающий страшную месть (например, червивое яблоко при распределении пайков).

– Ладно, я понял твою мысль, – неохотно согласился Златко. – А что, у этих чудиков не так? – кивнул он в сторону остальных друзей. Те зачем-то постарались придать себе безразличный вид.

– Не так, – подтвердила травница. – У них нет стремления организовывать свое жизненное пространство по системе.

– Где ты таких умных слов-то понабралась, Ива? – удивился Бэррин.

– Поживешь с вами, еще не такой дряни нахватаешься, – рассмеялась она.

– Ну-ну. По-моему, бардак, который они развели в своих комнатах, это вовсе не особенность мышления, а лень и хаос в голове.

– Попрошу без оскорблений! – делано возмутился Калли.

– Вот об этом я и говорю, Златко, нам все, что не по системе, кажется хаосом. Даже красоту мы вогнали в это понятие. Например, в архитектуре мы считаем более красивым то, что симметрично.

– Но так и есть!

– Нет, это особенность уже нашего мышления. Подозреваю, в этом вопросе мы с другими расами просто не договоримся. Это вопрос вкуса. Если тебе нравится рыба, но не нравится мясо, то тебе надо просто принять, что кто-то предпочитает именно его. И его не убедишь, что нужно иначе.

– Кстати! Я слышал, что слово «раса» в отношении эльфов, троллей и прочих не-людей – неправильное. Правильней будет «вид». Потому что раса – это вот Темные и Светлые эльфы. И те и другие эльфы, но разных рас. Или как мы с тобой и какие-нибудь узкоглазые мотийцы с Юга. И мы и они люди, но расы отличны. О как!

– Вот об этом я и говорила, – под общий стон заключила Ива. – Всех разделить на виды, дать название и запихнуть в классификацию.

– Ты так говоришь, будто это плохо!

– Если бы я считала, что это плохо, я бы сейчас говорила о твоем отличии от меня как личности, а не об особенных чертах разных рас, то бишь видов.

Спустя минуту Грым по-дружески тыкнул Иву кулаком и заржал:

– Я понял!

– А я – нет, – пробурчала Дэй и подхлестнула коня. – Быстрее, ученые вы тетери, нас ждет таинственный Полукруг, горящие камни и захватывающий спуск в полнейшей тьме! Кто со мной наперегонки?!

– Чем это пахнет? – скривилась Ива, когда они уже начали подъем на гору.

– Я бы сказала, воняет. – Дэй прикрыла нос ладошкой.

Калли достал накрахмаленный кружевной платок и прижал его к нижней части лица, на удивленные взгляды друзей пояснил:

– У эльфов очень чувствительный нюх.

– Так тебя, ушастый, можно, как собаку, по следу пускать?

– Не настолько, – высокомерно ответили троллю.

Златко с задумчивым выражением на лице протянул:

– Раньше тебя запахи не особо смущали. Не так уж тут и пахнет.