Сильный человек, у которого есть реальная власть, а не иллюзия власти, которую он боится потерять, никогда не станет повышать голос. Ему это просто не нужно. И вот с такими людьми связываться в самом деле небезопасно.

– И что про меня говорят? – вяло поинтересовался Мунлайт.

– На твое счастье ничего хорошего.

От такого заявления Мун поперхнулся:

– Интересный подход.

Резаный пожал плечами.

– Нормальный. Мне про тебя Вася Кабан рассказывал. И если бы этот человек отзывался о тебе хорошо, то мы бы с тобой сейчас уже не разговаривали.

– Чего так?

– Сволочь он.

– Был, – подал голос Снейк.

Резаный метнул на бородача быстрый взгляд, потом снова посмотрел на Мунлайта. И знакомым образом изогнул любопытную бровь:

– А что с ним?

– Упал и умер, – поделился Мун.

– Сам упал? – не поверил Резаный.

– Я помог, – неохотно признался Мун. – А так как он гранатами был увешан, когда падал, и одна взведенная у него в руке была, то очень быстро научился летать.

Резаный сидел серьезный, задумчивый, будто размышлял, верить пришлому, не по годам седому сталкеру или нет. Пальцы непроизвольно тронули шрам. Наконец решил что-то для себя, на Муна глянул с толикой уважения.

– Набираешь очки, – кивнул Резаный и качнулся на табурете. – Мне бы хотелось верить, что вы не плохие люди, – задумчиво произнес он, – но на моей памяти хорошие люди из тех мест, откуда вы вышли, не приходили.

– А что, плохие приходили? – напомнил о своем существовании Снейк.

– Оттуда вообще люди не приходили, – буднично сказал Резаный, не повернув головы. – Никакие. Ни живые, ни мертвые. Никогда. Так что… я вас слушаю.

Разговор затянулся. Объяснять пришлось долго и больше, чем хотелось. И хотя всего он, конечно, не рассказал, Резаный ухитрился вытянуть из него достаточно, чтобы понять, с кем имеет дело.

Тем не менее итог беседы вышел положительным. Дверь больше никто не запирал и из разряда пленников Снейк с Муном перешли в разряд гостей. Правда гостеприимство Резаного тоже имело свои условия.

– Барахло ваше вам отдадут, – говорил Резаный, пока Мунлайт шнуровал ботинки. – Но надеюсь, ты понимаешь, что кормить вас двоих накладно. А приятеля твоего еще и на ноги ставить надо.

Снейк, как-то выпавший из разговора и преспокойно уснувший, оставшись не у дел, всхрапнул, словно подтверждая, мол да, и кормить, и лечить надо. Мун кивнул.

– Я бы заплатил, но мы поизносились. А плату задним числом ты ведь не возьмешь?

Резаный покачал головой.

– Задним числом я б с тебя плату и в обычной жизни не взял. А здесь тем более. Тебя завтра грохнут, и кто платить станет?

– Не каркай, – поморщился Мунлайт, пряча седые вихры под бандану.

Про седину Резаный ничего не спрашивал, хотя видно было, что его подмывает. Но сдержался. Оно и понятно. Самого поди не шибко радует, когда начинают про щеку разодранную спрашивать. Так что понимает, куда с такими вопросами посылают.

Они вышли на улицу. День был серым и пасмурным. Накрапывал дождик, тянуло легким ветерком. Мун с удовольствием, впервые за неделю, втянул в себя свежий воздух. В нос ударил запах осени, сырости и прелых листьев, легкие наполнились кислородом.

Резаный достал сигарету, закурил. Мунлайт цыкнул сколотым зубом, поводил взглядом в поисках травинки, но двор был утоптан настолько, что растительности не осталось вовсе.

Дом, в котором он и Снейк провели неделю, находился на другом краю деревеньки, куда он пришел следом за мальчишкой. Кстати про мальчишку надо бы узнать.

– Так чем мы можем с тобой рассчитаться? – отбросив посторонние мысли, вернулся к главному Мун.