Песок шуршал под ногами — слишком громкий звук посреди всеобщего безмолвия.

Раз, два, три, четыре пять —

Я иду тебя искать.

Леди Отой вздрогнула и остановилась. Ветер? Точно ветер, именно его она приняла за шепот среди крон.

Не слышны мои шаги.

Как найду тебя — беги.

Тоненький детский голосок упрямо врывался в сознание. Девушка никак не могла понять, откуда он доносился. Справа, слева? «Ну и богатое у тебя воображение!» — покачала головой Даниэль и направилась к намеченной цели — скульптурной группе в виде женщины с ребенком, возлагавших венок к гладкой могильной плите на постаменте. Родственники навещали захоронение, даже лампадку оставили. До ограды оставалось всего ничего, когда светильник неожиданно взмыл в воздух. Девушка замерла, скованная страхом. Сколько ударов сердца минуло? Один, два? Она на время потеряла счет времени, не сводя взгляда с могилы. Вот лампадка разгорелась ярче, такая же алая, зловещая, как в часовне, и леди Отой поняла, что она не повисла в воздухе, нет, ее держал человек. Осознав, что его обнаружили, он поднялся в полный рост. Беззвучный крик сорвался с губ Даниэль, и она опрометью, спотыкаясь, бросилась прочь. У человека не было головы! Совсем, вместо нее обрубок шеи. Предательские ноги отчего-то понесли не к Антуану, а петляли между могилами, продирались сквозь кустарник к параллельной дорожке. Даниэль не видела, но чувствовала, кладбищенский житель следовал за ней. Он не торопился, словно знал, жертве никуда не деться. Сухой валежник хрустел под тяжелой поступью. Но это невозможно, призраки нематериальны, мертвецы не разгуливают как живые!

Шесть, семь, восемь, девять, семь.

Где-то тут твоя постель.

В спину я тебе дышу.

Не волнуйся: я спешу.

Мрачная детская считалочка звучала все громче. Казалось, ее распевали десятки голосов, хохоча, издеваясь. Они были повсюду и одновременно нигде.

Вконец запаниковав, Даниэль пустилась во весь упор и едва не разбила нос о внезапно выросшую перед ней ограду. Совсем без синяков не обошлось — пострадала нога, но девушка не замечала боли. Она понимала, только движение, непрерывное, стремительное, отсрочивало встречу со смертью.

Раз, два, три, четыре, семь.

Мне не жаль тебя совсем.

Прятаться ведь нет нужды,

Не избегнешь ты беды.

Теперь голоса звучали в голове Даниэль. Девушке казалось, будто она сходит с ума. Девушка закрыла уши руками, чтобы хоть как-то приглушить страшную считалку, но это не помогало. Неведомый некто наслаждался метаниями жертвы, его издевательский речитатив напоминал звук набатного колокола.

Раз, два, три, четыре пять.

На тебя я зол опять.

Этой ночью берегись,

В последний раз ты помолись.