-- Барсукова, ты куда? Варь? – Машка догнала меня уже на лестнице. – Да в чем дело-то? Ты что как ребенок? Ты что, с парнем никогда не тусила? Ну там первая любовь, поцелуи… Ты же во всю эту хрень веришь.

-- А ты типа нет, не веришь? – Остановилась на лестнице, прислонилась к перилам. Так, теперь дыши. Долгий вдох и такой же долгий выдох. Досчитать до 10, если получится до 15 на вдохе и столько же на выдохе. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать… Выдох… Один, два, три, четыре...

Я стою и медленно дышу, как учил психолог. Если хотя бы 3 минуты получится, я смогу успокоиться, сердце не так будет биться сильно. Все хорошо, открываю глаза, вижу испуганную Машку. Смотрит на меня растерянно.

-- Варя… Ты как? – голос какой-то ли напряженный, то ли просто испуганный. – Я не то ляпнула как обычно? Да вроде ничего же такого не сказала, а?

-- Нормально все, проехали. Пошли в столовку, пообедаем. Есть не хотелось совершенно, я себя знаю, теперь как минимум день не смогу ничего в себя засунуть. Но все равно, это прогресс. Раньше … Все! Хватит! Раньше не было ничего. Ничего не было!

-- Это ты из-за Артема так распереживалась? — смотрит на меня внимательно, будто прочитать что-то хочет на лице. — У тебя истерика?

-- Пошли уже. – Говорить не хотелось.

На удивление Епифанцева послушалась и даже замолчала минут на пять. Для Машки это много, очень много. За это время я успела успокоиться, как мне казалось.

-- Слушай, если ты так психуешь, я могу пойти с тобой. Ничего, Воронов потерпит…

-- Он может знать о тебе? …Я имею ввиду то, что знает Айс?

-- С чего ты спрашиваешь?

Каждый раз, когда речь заходила о Ледневе, вся Машкина расслабленность куда-то мигом исчезала, она как будто подбиралась вся, готовясь то ли к нападению, то ли наоборот к защите.

Мне должно быть очень стыдно, но я рада видеть растерянную и даже напуганную подругу. Да! Не только мне может быть больно, не только у меня страхов столько, что иногда заснуть не могу. И нечего тут строить из себя крутую, Маша. Ты тоже кое-кого боишься!

Я бесцельно помешивала ложкой чай – в кружке не было сахара, просто руки до сих пор подрагивали, надо было чем-то их занять.

-- Когда ты пропала, Воронов предлагал помочь тебя найти, вот я и подумала…

-- Вряд ли. Врал, наверное. Леднев обещал молчать…

Я не удержалась – засмеялась так, что на нас шикнула Ирина, наша буфетчица.

-- И ты ему веришь? Веришь, что он не растрепал всем своим дружкам твой секрет, который ты мне доверять не хочешь? И кто из нас – наивная дура?

Завтра я пожалею о том, что так говорю с Машкой, но сейчас просто не могу остановиться.

-- Верю. Хотел бы, уже все разболтал бы. Так как? Пойдешь в «Лилию»?

-- Пойду! Почему нет?

-- Я могу…

-- Не надо. Сама с ним разберусь.

-- Уверена? – Машка смотрела на меня, будто боялась, что я снова вернусь к разговору про Леднева.

—Уверена. И давай уже поедим. Я ещё в читальный зал хотела зайти...

Маня молча кивнула. Сегодня выяснилось, что не только у неё есть секреты. И вот мы сидим и делаем вид, что все нормально, все, как и прежде. Я-то решила смириться, что у подруги есть жизнь, о которой я не знаю, а вот Епифанцева привыкла считать меня своей собственностью... Блин, блин, блин! Я не хочу ее терять, у меня вообще никого нет.

— Ты куда сейчас?

Машка отодвинула от себя пустую тарелку, потом посмотрела на часы.

— В два Серега обещал заглянуть... Я домой тогда, но в три могу быть в «Лилии»...

— Я же сказала, что не надо, -- Голос прозвучал излишне резко, я все ещё была на взводе.

— Как скажешь! — Встала, схватила сумку и, не попрощавшись, вышла из буфета.