— Давай, — муж забирает сумку и открывает дверь.

Мы молча поднимаемся, входим в квартиру, и я начинаю разбирать вещи под испытующим взглядом Славы. Он не спрашивает, откуда я так поздно, ведь по набору спортсмена и так все понятно.

— Что за мужик? — следует закономерный вопрос.

— Тренер из спортзала., — спокойно отвечаю я.

— Анют, а как давно ты ходишь в спортзал? И что это за спортзал, где тренер оказывает услуги таксиста? — закипает Слава, а я в недоумении на него смотрю, уже поняв намек. — И ты мне ещё вчера что-то выговаривала за ресторан и духи? Может, посчитала, что лучшая защита — это нападение, потому что у самой рыльце в пушку?

— Ты с ума сошел? — повышаю я голос, стараясь подавить непрошеные слезы. — Человек нам помог, неизвестно ещё, чем бы все закончилось, — не могу слова собрать в связный рассказ и понимаю, что это звучит как оправдание.

Только вот оправдываться мне не за что!

— Занимательная история, — слова мужа пропитаны неприкрытой иронией. — Только ни черта непонятная.

— Не разговаривай со мной таким тоном, Слава. Давай остынем и нормально поговорим, — уже тише прошу я и закрываюсь в ванной, где уже даю волю слезам.

Что с нами? Где наше доверие? Где наши разговоры?

7. Глава 7

— Спокойно, Аня, — шепчу сама себе, пытаясь смыть с лица следы слез. — Истериками делу не поможешь.

Наверное, я слишком долго просидела в ванной, потому что Слава, которого я застаю в кухне, спрашивает:

— А в спортзалах душ отменили?

Так, снова спокойно… Намеки, намеки, намеки. Пора сесть и поговорить. Мы же взрослые люди, в конце-то концов. Слава уже убрал со столешницы рыбу, которую я оставила с воткнутым ножом. Насчёт этого даже ни слова не сказал.

— Не отменили, — взяв себя в руки, отвечаю максимально ровно. — Ужинать будешь? Я сейчас приготовлю.

— Спасибо, — усмехается муж. — После такой демонстрации лучше нож в руки не бери. Ладно, Ань, давай действительно поговорим.

— Я тогда чай сделаю, — начинаю доставать чашки.

Не то чтобы я оттягиваю разговор, но на секунду теряюсь. Думала, Слава опять начнет говорить, что устал, или ещё что-то. А он так быстро согласился… И не знаю, с какого бока подойти.

— Знаешь, после перформанса с рыбой я бы и кипяток тебе не доверил, — под руку говорит муж, и чашка, слава богу, пустая выскальзывает из моих рук.

Я смотрю на осколки, понимая, что слезы снова катятся по щекам. И такая усталость наваливается, что хочется сползти по стенке и посидеть в этом уголочке, сказав: «Я в домике».

— Анют, — Слава оказывается возле меня и, обняв за плечи, заставляет сесть. — Это всего лишь посуда. Знаешь, говорят, что на счастье бьётся. Я сейчас уберу.

Да ведь дело не в чашке! Так хочется кричать об этом, но голосовые связки будто спазм сковал. Не знаю, откуда возникает ассоциация, когда я смотрю, как Слава убирает осколки. Но кажется, будто вот так разбивается наша семейная жизнь. И ведь чашку никто склеивать не будет, потому что из нее все равно не выпьешь потом. Нет, осколки летят сразу в мусор. Хотя есть люди, которые пьют из любимой чашки с трещиной и не променяют ее на новую.

— Какой бред, — наконец-то появляется у меня голос.

— Ты о чем? — не понимает Слава, определяя на место веник и совок.

— О сравнениях, — выдаю я и начинаю смеяться.

Вот теперь со мной натуральная истерика. Я хочу и размазываю слезы по щекам. Слава не теряется. Он не успокаивает меня, а ждёт, пока это состояние пройдет, после чего протягивает мне стакан воды. Зубы стучат о края, но я делаю несколько глотков.

— Так, — безапелляционно заявляет муж, подхватив меня на руки, — разговор откладывается. Спать, Аня, спать. Впервые вижу тебя в таком состоянии.