За разбойниками охотились сыщики и воинские команды – кого-то ловили, кого-то загоняли в лесные трущобы. Меры правительства постепенно давали свои плоды, и число разбоев неуклонно сокращалось. Но вплоть до 1840-х годов на Волге можно было повстречать ватагу оборванцев на «косной» лодке, со свистом и гиканьем набрасывавшихся на всякое идущее навстречу судно.

Убежища этих волжских пиратов были рассеяны по лесам и оврагам на всем протяжении Волги от Казани до Астрахани. Некоторые шайки насчитывали до 200 человек. Прокормить такую ораву было нелегко, и нередко атаманы распускали своих «робят» по домам или на подножный корм, вновь созывая их по мере надобности, – когда надо было идти на большое «дело».

Осень – пора укрывания кладов. Разделив добычу, шайки расходились на зиму по домам. При этом многие прятали часть своей доли в надежные места – путь предстоял небезопасный, в любой момент могла случиться встреча с уездной полицией, а у кого из разбойников имелся на руках «пачпорт»? Вот и ковыряли «душегубы» влажную осеннюю землю, пряча на черный день награбленные богатства «в земельный банк до востребования». Кому повезло – тот вернулся, востребовал. Ну а клады тех, кому не повезло, так и оставались навечно «в земельном банке».

Расходясь, разбойнички или нанимались в поденную работу, или шли в батраки, а самые отъявленные «душегубы» укрывались у знакомых пристанодержателей. И так до весны, до начала нового разбойничьего сезона…

…В один из погожих апрельских дней 1881 года в Петербурге, на Литейном проспекте, над дверью ювелирной лавки брякнул колокольчик. Полноватый хозяин лавки, с седой бородкой клинышком, вышел навстречу посетителю. В дверях стоял черноусый плотный человек, явно провинциал, с небольшим свертком в руках.

– Что вам угодно? – поинтересовался ювелир.

– Я слышал, вы покупаете старинные драгоценности, – неуверенно проговорил вошедший.

– Вы хотите мне что-то предложить?

– Да… Вот, извольте взглянуть.

Посетитель положил сверток на прилавок и развернул его. Ювелир ахнул. На прилавке лежали массивный чеканный золотой ковш старинной работы, украшенный самоцветными камнями, и несколько золотых и серебряных перстней с эмалью, рубинами и бирюзой.

– Это же очень древние вещи, – полувопросительно-полуутвердительно произнес ювелир, взглянув на посетителя поверх стекол пенсне.

– Да. Это вещи из клада, который нашли на моей земле. Я помещик, из Курской губернии, у меня там небольшая земляная дача, двести десятин с лишком. Говорят, это золото Кудеяра…

Золото Кудеяра… Воистину, из всех легенд о «зачарованных кладах» это самая большая загадка, неразрешенная до сих пор. Здесь неясно все. Кто такой Кудеяр? Когда и где он жил? Сколько у него было сокровищ и где они? Где и как окончил он свою разбойную жизнь? Нет ни одного достоверного свидетельства, ни одного достоверного документа, ничего нет. Только легенды и многочисленные, рассеянные от Днепра до Волги, Кудеяровы «городки», овраги, курганы, камни, леса, урочища… И – клады. Клады, полные несметных сокровищ, которые до сих пор таятся где-то на всем пространстве бывшего Дикого поля…

Разбойник Кудеяр принадлежит к одним из самых популярных персонажей фольклора. Легенды о нем записаны во всех южных и центральных губерниях России, от Смоленской до Саратовской:

«А то еще был Кудеяр – этот где-где не разбойничал! И в Калуге, и в Туле, и к Рязани, и к Ельцу, и к Воронежу, и к Смоленску – везде побывал, везде свои станы раставлял и много кладов позарыл в землю, да все с проклятиями: страшный колдун был. И какою поганой силой владел: раскинет на берегу речки, озера, так какого ручья, раскинет полушубок или свиту и ляжет спать; одним глазом спит, другим сторожит: нет ли погони где; правый глаз заснул – левый сторожит, а там левый спит, правый сторожит – так вперемену; а как завидит где сыщиков, вскочит на ноги, бросит на воду полушубок, на чем спал, и станет тот полушубок не полушубок, а лодка с веслами; сядет Кудеяр в ту лодку – поминай как звали… Так и издох своей смертью – никак изловить его не могли, как там не старались».