Сравнивая популярность телеканалов в различных сельских поселениях в 2012–2014 годы[4], мы тоже, как и в 2006 году, фиксировали достаточно уверенное положение каналов «первой тройки» – «Первого», «России 1» и НТВ. Это подтверждало наше предположение, что увеличившийся выбор телеканалов не приведет к существенному увеличению разнообразия предпочтений зрителей ни в одном из регионов. Однако уже можно было заметить догоняющую популярность ТНТ и СТС в некоторых областях и республиках, прежде всего в Ростовской области[5]. В этой же области и Республике Татарстан мы отмечали также сохранявшееся еще тогда большое влияние регионального вещания. В том числе и из-за цифровизации, которая была неизбежна, но могла реализовываться и по другим сценариям, завершилась бурная тридцатилетняя эра «регионального телевидения» и так называемых телевизионных сетей, которая началась после перестройки, пережила стремительный расцвет в 1990-е (более 3 тыс. вещателей), несколько трансформаций (независимости, технологий, передела собственности, бизнес-моделей, регулирования) в первое десятилетие нового века и обрела нынешние гибридные контуры: немногочисленные независимые коммерческие вещатели, которые не потеряли аудиторию с переходом на цифру, развивая одновременно вещание на разных платформах (кабель, спутник, Интернет), губернские и республиканские каналы и холдинги (всего – около 1000 вещателей), региональные филиала ВГТРК во всех субъектах федерации (89). Общероссийского ТВ регионов не появилось: от «регионального» канала в пакете первого мультиплекса отказались (первоначально планировался), «третий» – так называемый региональный/муниципальный мультиплекс – так и не был создан. В эфире Общественного телевидения России (ОТР), которое входит в первый цифровой мультиплекс как общедоступный канал, выделены «окна» для «региональных врезок». Но как именно после отключения аналогового телевидения смотрят и воспринимают в регионах оставшееся местное телевидение, распределившееся по разным цифровым платформам, – разговор отдельный и тема для будущих исследователей.

Многоканальное телевидение и массовый доступ к Интернету могли повлиять на художественные вкусы, способность критически мыслить и строить планы на будущее или по крайней мере внести коррективы в привычный медиауклад.

Еще одним важным фактором оказались годы исследования. Хотя оно и не было очень долгим, между началом (2012 год) и окончанием (2014 год) первых четырех волн произошли значимые политические события, оказавшие большое влияние на содержание передач федеральных телеканалов, и прежде всего выпусков новостей. Боевые действия на востоке Украины существенно повлияли и на политическую риторику информационного телевещания, и на общественные настроения российских зрителей. Мы видели, как меняется их отношение к информационной повестке дня и общественное настроение в целом. Но для того, чтобы доказать, что изменились они именно под влиянием политических событий, мы должны были провести исследование в одних и тех же регионах до начала военных действий на востоке Украины и после них. Это не входило в наши исследовательские задачи, поэтому мы продолжили исследование по ранее намеченному плану. Однако отдаем себе отчет в том, что сопоставление дискурса сельских зрителей 2012 и 2014 годов не корректно без учета вышеизложенных факторов.

В 2020 году, когда мы завершили эту книгу, страна полностью перешла на цифру. Слово «цифровизация» стало привычным и даже «замылилось», его «приставляют» к любому развитию и названию, «цифровая экономика» – теперь общее место. Глобальный сдвиг из физического пространства в цифровое, случившийся из-за пандемии COVID-19, заставил миллионы прильнуть к многочисленным цифровым экранам и осознать трансформационную роль технологий и будущего через призму «цифры».