– Но раньше ты говорил, что голосом я должна придавить страх.
Улыбка стала еще шире.
– Это одно и то же. А потом подсказываешь человеку, что нужно думать.
Все это было как-то странно и невозможно. И ужасно. Если уж что-то принадлежит нам безраздельно, так это наши мысли.
Увы, объяснения ССахлУУ и ЭЭнса так и остались теорией: будто учитель описывает, как хорошо уметь читать, не показав ученику ни буквы. Однако ШаММ не сомневался, что соблюдает свою часть договора.
Я еле подавила желание сбежать, ведь тогда я уж точно никогда не научусь огрским чарам, а другого способа вернуться к людям и, возможно, обрести любовь я придумать не могла, поэтому осталась, считая дни и теряя надежду.
По ночам я воровала еду с усадеб, причем одна, несмотря на риск, поскольку сомневалась, что банда устоит перед соблазном, когда пища окажется так близко. К тому же моя человеческая половина не желала, чтобы огры узнали о коптильнях и привыкли находиться под крышей.
Усадьбы начинались всего в получасе быстрым шагом от Топей и ради безопасности располагались вплотную друг к другу. Через несколько миль расстояния между ними начинали увеличиваться и доходили до мили и даже больше, однако дома все равно строили ближе к дороге. На богатых усадьбах имелись отдельные сушильни и коптильни, а на усадьбах попроще мясо сушили в пристройках, у которых была общая стена с хозяйским домом.
С каждой ночью мне приходилось забираться все дальше. Вскоре я буду отсутствовать по несколько часов подряд, иногда всю ночь, а то и дольше. Я боялась, что остальные без меня снова кого-нибудь убьют.
Впрочем, глупо об этом беспокоиться, поскольку если – то есть когда! – я научусь зЭЭнить, то тут же удеру, и огры снова начнут есть все то же самое, что и раньше. Это был неприятный довод в пользу того, чтобы сознательно остаться огром навсегда, поскольку тогда я спасу больше людей, чем знахарка-человек.
Я думала о Чижике, который вел бухгалтерию у своих родителей. Скажи мне, Чижик: по какую сторону забора – человеческую или огрскую – можно принести больше добра?
Когда я приближалась к цели своего грабежа, мне всегда становилось страшно. Огр, не умеющий убеждать, защищен не лучше волка, и я несколько раз спасалась просто чудом.
• Один крестьянин зашел в сарайчик за яблоком, и я забилась между тачкой и плугом. Он вышел, ворча, что в сарайчике сдохла мышь и теперь воняет.
• По пути обратно в Топи охотники, прятавшиеся в кустах, приняли меня за медведя. Но стрелы в меня не попали, и мне удалось убежать.
• На одной усадьбе были гости. Я слышала их разговоры из пристройки. Я так стосковалась по человеческим голосам, что они меня убаюкали, я уснула и проснулась только на заре.
В тот раз, когда я заснула в пристройке, я вернулась в Топи, когда небо уже совсем посветлело. Никто, даже ССахлУУ и ЭЭнс, не поинтересовался, что со мной случилось. Просто взяли у меня сушеное мясо и принялись жевать.
Днем мы охотились либо в Эльфийском Лесу – где ни разу не видели ни одного эльфа, – либо у дороги, прячась от больших компаний, поскольку, по словам ССахлУУ, один огр может убедить не больше трех эльфов, гномов или людей зараз.
– Когда их больше, мы перестаем разбирать чувства каждого в отдельности.
– Вшестером мы можем зазЭЭнить сразу восемнадцать, – добавил ЭЭнс.
Меня он в это число не включил: я не могла убедить даже одного.
Тут меня осенило: даже если я овладею искусством зЭЭна, все равно не смогу жить в городе или деревне – ведь там слишком много народу: всех одновременно не успокоишь.