– Вы были знакомы с Лаймой? Она приходила к отцу?

– Только один раз. Что-то просила. Я слышала, как они разговаривали.

– Он выполнил ее просьбу?

– Не знаю. Но она ушла очень довольная.

– И еще один вопрос. Вы поднялись на второй этаж вместе с Рябовым. У него был протез на ноге? Ему ведь трудно было быстро подниматься?

– Не быстро, – согласилась Ингрида, – очень медленно.

– А сам Рябов мог убить вашего бывшего шефа?

– Нет, – ответила она, снова испугавшись. – Он совсем старик был. Нет, нет! И он не справился бы с Армандом. Такого не могло быть.

– Понятно. – Дронго еще раз посмотрел на ее фотографию в молодости. Неужели и сам он также сильно изменился за последние годы? Или сами мы не замечаем этих изменений? – Спасибо вам, Ингрида, – поднялся Дронго, – простите, что вас побеспокоил.

– Ничего, – легонько вздохнув, ответила она. – Я слышала, что Лилия тяжело больна. Мне ее так жалко! Они так любили друг друга. И она никогда не верила в его самоубийство.

Дронго вышел из дома, вернулся на станцию. Его наблюдателя нигде не было. Он сел в электричку, направляющуюся в Ригу, и почти весь путь обратно переходил из вагона в вагон и даже сменил электричку, выйдя на одной из промежуточных станций. Все было в порядке, никаких наблюдателей нигде не было. «Старею, – подумал Дронго, мрачно вспоминая портрет молодой Ингриды. – Наверное, показалось».

Он даже не мог предположить, какие события ждали его впереди.

Пообедав в отеле, Дронго решил, что может поехать на встречу с Интом Пиесисом. На часах было уже около пяти. Достав телефон, он набрал уже знакомый номер Лилии Краулинь. На этот раз ему ответил незнакомый мужской голос, говоривший по-латышски. Дронго нахмурился, неужели она ему что-то не сказала? И поинтересовался, с кем говорит.

– Вы меня не узнали, – перешел на русский племянник Лилии. – Она сейчас спит, а мы приехали с моей матерью ее навестить. Подождите, моя мама хочет с вами поговорить.

Трубку взяла старшая сестра Лилии.

– Здравствуйте, – сказала она по-русски. Очевидно, в семье Лилии одинаково хорошо знали оба языка. – Это говорит ее сестра Дорика. Мне Лилия говорила о вашем приезде. Мы не хотели ее отговаривать, раз она так решила. Но вы понимаете, что это ненужное расследование. Оно закончилось много лет назад. Бедный Арманд, наверное, не сумел выдержать давления, которое на него оказывали. И поэтому принял такое решение.

– Какое давление?

– Он был бывший комсомольский секретарь, а у нас после девяносто первого таких людей не очень любили. Вы меня понимаете? Ему постоянно напоминали, что он был в партии и комсомольским секретарем. Это немножко неправильно, но так у нас было. А Лилия не хочет примириться с его смертью. Она очень больна. Очень сильно. И не сможет с вами никуда ходить. Вы ее не мучайте. Скажите, что будете вести ваше расследование – как это по-русски? – самостоятельно. Без нее. Ей лучше не выходить из дома.

– Я это и собирался сказать, – пробормотал Дронго. – Вы не знаете, как мне найти Инта Пиесиса?

– Знаю. Но вам не нужно ему звонить. Никто не виноват, что так случилось. У нас была такая обстановка. Не нужно беспокоить людей.

– Извините, – возразил Дронго, – я приехал сюда не для того, чтобы гулять по Риге. Я дал слово.

– Это не обязательно.

– Обязательно. У меня есть некоторые факты, которые кажутся мне подозрительными. И я обязан их проверить.

– Проверяйте, – согласилась Дорика, – но не мучайте мою сестру. Я вас очень прошу. Ей так мало осталось жить.

– Хорошо, дайте мне телефон и адрес Пиесиса.