Понимая, что в этой ситуации должен заговорить именно он, Левша бросил:

– Вы не находите, что на этом корабле происходит что-то странное?

– Почему вы решили спросить об этом именно меня?

– Потому что вы единственный из русских, кто производит впечатление здравомыслящего человека.

Макаров решил подождать с благодарностью.

– Сейчас я пытался разыскать гида нашей группы, отправившейся из Гаваны в Гамильтон. Помните этого, вечно потного толстячка, любящего играть на губной гармошке и рассказывающего о Бермудских островах так, словно сам узнал о них только что?

– Помню… Что с того?

– Я не могу нигде найти его.

– Это не удивительно. Корабль большой. А вообще человек мог просто запереться в каюте и спать.

– Вы не поняли, – поправив волосы, разметанные ветром, Левша раздосадованно поморщился, – он не спит, а именно пропал. Я пытался его разыскать. И как вы думаете, что мне ответили по телефону в бюро экскурсий Гаваны?

Макаров пожевал губами. Ему не хотелось выглядеть неучтивым, тем более выглядеть неучтивым перед человеком, который только что признал в нем разум, но и посвящать время бестолковому разговору у него тоже желания не было.

– Как вас зовут?

– Вообще-то Евгений, но зовите меня Левшой. Я из Москвы. А вы?

– А я Александр из Калининграда. И вот что я скажу вам, Левша из Москвы: мне неинтересно все, что происходит на корабле. Я путешествую с сыном, и занимает меня только он.

Левша почесал нос.

– Не только он, как я заметил… Впрочем, я вас понял, Александр из Калининграда. Но так, на всякий случай: упомянутый мной гид с нашей группой работать уже не будет. Мне сказали, что он переведен для работы во второй класс. Я был во втором классе только что. О таком гиде там не слышали. И вообще, во втором классе никаких экскурсий не предвидится. Там пассажиры, следующие рейсом до Гамильтона. Честь имею, – развернувшись, Левша направился в бар, расположенный в самом конце палубы первого класса. На полпути он остановился и, точно зная, что Макаров стоит и смотрит ему вслед, хлопнул себя ладонью по лбу и развернулся: – Ах, да! Совсем забыл… Тот чертеж, что вы рисовали за столиком, незаметно для всех присутствующих сунул в карман помощник капитана. Интересно, с каких это пор первые лица на судне стали добровольно выполнять обязанности официантов?.. Я иду пить пиво.

И он ушел пить пиво.

Постояв некоторое время в одиночестве, Макаров вытянул из кармана, не вынимая пачки, сигарету, и чиркнул колесиком зажигалки. Подошел к поручню, взялся за него и стал любоваться шевелящимся океаном.

Неожиданный звук вывел его из задумчивости. Макаров недоуменно поморгал и посмотрел направо.

В десяти метрах от него, на краю затянутой в брезент спасательной шлюпки, сидела, отряхивая крылья, чайка.

Вспомнив о Питере и женщине, он пошел к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Проходя мимо бара, бросил туда взгляд. На стуле у стойки сидел Левша и медленными глотками пил из бутылки «Хайнекен». Зеленая, овальная этикетка. Не спутаешь ни с каким другим. Левша сидел, пил и смотрел на Макарова, который шел мимо и смотрел на него.

– Вы хозяин своего слова, – заметила брюнетка, взглянув на наручные часы. – Вас не было ровно две минуты.

– Две? – удивился Макаров. – Я думал, пятнадцать. Ну, как бы то ни было, рад, что в этой ситуации смог продемонстрировать вам не один из своих многочисленных пороков, а одно из своих преимуществ, которых во мне так мало. Уважение к данному слову я считаю богатством, которое не следует проматывать. Чем они заняты? – он кивнул на детей.