Из кармана Макар достал мятую бумажку и еще раз бегло пробежался по списку. Горючего четыре канистры, аккумулятор, запаска, домкрат – для машины. Тушенки два ящика да ящик рыбных консервов, гречки и макарон по мешку, воды двадцать бутылок, шоколад, сгущенка, чай – для него. Разный туристический скарб, фонарь, котелок, спальник с палаткой – для относительного комфорта. Под плащом, в удобной поясной кобуре, – ПМ с полной обоймой. Макару ничего не нужно здесь. Среди музеев и памятников нечего взять, кроме бесполезного прошлого.

В разрыв туч быстро заглянуло обеспокоенное солнце, и под его лучами что-то блеснуло на асфальте. Макар неохотно поплелся к памятнику. Десять шагов по проезжей части дались с трудом, ноги ни в какую не желали идти. Всё норовили остановиться, а то и вовсе повернуть назад. Но выбора уже не было. Макар понял, что именно за этим сюда и приехал. За своим прошлым.

Присев на корточки, Макар смахнул со скальпеля мусор. В воздухе расползлись запахи мокрой листвы и пепла. Кривая монограмма царапнула взгляд – значит, не почудилось. Все это было взаправду. Тот, кто являлся ему по ночам, кто поджег музей, кто указал единственную работающую заправку, кто дал цель, в конце концов вернул и кусок прожитой жизни, самый болезненный и горький.

Странно, но рукоятка оказалась теплой. Скальпель белел хирургической сталью, и Макар против воли залюбовался его строгой функциональной красотой. Сейчас это было единственное, что имело значение. Каким-то чудесным образом неяркий свет – похожий на лунный, только гораздо слабее, – наполнял смыслом его никчемную жизнь. Прошлое следует разжевать, проглотить и переварить, сколь бы горьким оно ни было. Он поднялся, сжимая скальпель холодной ладонью. Макар усвоил новое откровение.

Скворцов давно уже действовал по наитию. На бытовом уровне он решал мелкие вопросы самостоятельно: что поесть, где взять воды, как не заболеть и чем укрываться холодной ночью. В глобальном же плане Макар прекратил думать. Когда ему понадобился бензин, он собирался сливать его с других машин, как вдруг запрыгнул в «Ниву» и отправился через весь город к заправке на самой окраине. Дело было глубоким вечером, и он издалека заметил порядком подзабытый электрический свет рекламных вывесок. Заправка сияла, и Макару казалось, будто это самое удивительное, что он видел в жизни. Светилось табло с ценами за литр, желтели глаза уличных фонарей, призывно горели витрины. Все как раньше. А вокруг, на многие километры, – темный мертвый город, без перехода обрывающийся в темный мертвый лес. Все как сейчас.

Входить внутрь было, как впервые входить в девушку: сладостно и жутковато. До чертиков хотелось вновь окунуться в старую жизнь, и страшно было тоже до чертиков. Макар стянул с витрины пачку «Воронцовских» со вкусом сыра. Задумчиво похрустывая сухариками, он бродил между стеллажами, вдыхая запах пыли. Заглянул за кассу, даже зашел в служебные помещения – ничего интересного. Тихонько гудели холодильники с пивом и напитками, исправно работали выключатели, холодно тлели лампы подсветки. Даже здоровенный кофейный автомат привычно проглотил купюру, слив взамен стакан мерзкой коричневой бурды, отдаленно пахнущей кофе. Не работал только компьютер, единственная по-настоящему интересная Макару вещь.

Прихлебывая обжигающую пародию на эспрессо, Скворцов вышел на улицу и, опять же по наитию, снял со стойки заправочный пистолет и сунул его в бензобак. Колонка щелкнула, загудела привычно, вздрогнула, точно пробудившееся большое животное. По шлангу шумно полился бензин. На табло побежал счетчик литров и денег, которых Макар не платил. Залив бак под завязку, колонка отключилась…