– Пожалуй, – согласилась пишущая.

А Травна встала, скрылась в доме и быстро вернулась с новым подносом чая и оладий. И знаками дала понять, что без обеда не отпустит. И ещё и с собой в дорогу даст.

Зим с удовольствием взялся есть. Пёс встряхнулся и бесшумно покинул веранду. Снежна села и подтянула к себе чашку с чаем. Я обулась, убрала подсунутый свёрток с едой в сумку, сложила и спрятала карту. Лишь из уважения к гостеприимной хозяйке сжевала оладью, выпила чай, пообещала оповещать о важных событиях вестниками, попрощалась, прихватила шубу и вышла.

– Как же хорошо мы жили... – негромко проворчала с веранды Снежна. – Тихо, спокойно...

Да. Но когда в мире всё слишком спокойно, жди большой беды. Эта поговорка появилась в моём народе после Забытых, и не просто так.

Я подняла голову, прищурилась на солнце и снова услышала недавний мотив – молчаливые переживания говорящей, которая, в отличие от Немы, не пользовалась ни писчим лучом, ни даже безобидными словами. Разница в возрасте? Нема – очень молода и полагает, что её слова ещё не имеют большой силы, а Травна – наоборот, знает, как опасна устная речь без повода?

Зим появился быстро, на ходу надевая куртку. Выглядел он крайне озабоченным.

– Сердце? – уточнил на всякий случай.

– И бегом, – я уже спускалась с холма.

– Ты же сказала, что у нас есть время, – поддел знающий.

– Никогда не надо откладывать на послезавтра то, что можно было сделать вчера, – я махнула рукой Норову, и тот вскочил с травы, засобирался. – Сейчас кажется, что времени навалом, а дел на пару дней, но протянешь – и получишь дел на месяц, а оставшегося времени – пару дней. Раньше приступим – наверняка успеем.

– Это явное во-первых, – Зим улыбнулся. – А во-вторых?

– Мы не знаем, когда случится это «без четверти весна», – я передёрнула плечами. – Может, по людскому календарю. А может, на десять дней раньше. А может, вообще посреди зимы.

– А в-третьих? – не отставал, во всех смыслах этого слова, Зим.

– Мне надо закончить с Забытыми до начала осени, – я, несмотря на тёплое солнце, на ходу застёгивала шубу. – Осенью сила искры заснёт, и толку от меня будет мало.

– Зря ты так низко ценишь знающих, – обиделся он.

– Знаешь, сколько в летнике силы искры? – я обернулась. – Одна десятая. Одна, Зим, десятая – причём от молодой искры. Мне доводилось видеть работу летников и самые сложные их чары. Я такое «самое сложное» в пять лет делала без проблем. И я, подросток, сейчас заткну за пояс даже Мудрого, и никакой опыт ему не поможет. Просто-напросто возьму мощью солнца и нахрапом. Не суди, не узнавши. И привыкай шевелиться быстро. Очень быстро.

Пока не разбежимся в разные стороны.

Шамир, мы ведь с ним разбежимся, правда? Ты же не повесишь на меня это любопытное хладнокровное?..

Я очень тебя прошу, очень-очень...

Ну на кой он мне, а?.. И тебе?..

3. Глава 2. Мёртвое Сердце

Норов согрелся и выспался, кажется, на несколько дней вперёд и потому гнал, как одержимый. Зим несколько раз пытался пристать ко мне с вопросами или поделиться важнейшими идеями, но безрезультатно. Я замкнулась в себе, ушла, как под воду, в мрачные размышления и думала, думала, думала... И вспоминала. И билась об «островки» в памяти, ходила вокруг них, как кот вокруг мышиной норки, ощущала дикую важность спрятанного, но все мои отчаянные попытки добраться до сокрытого заканчивались одинаково неудачно.

Что же и зачем от нас спрятали?

И поглоти затмения эту искру, на пару с Шамиром «островки» сотворившую... Теперь, после едкого напоминания Снежны о том, что мы помним далеко не всё, я почти не сомневалась – искра среди жаждущих великих дел была. В лучшем случае – была. Обучила Зноя и после Забытых сгинула.