– Тебе её не хватает?

– Столько лет прошло… – отвернулась Моргана, пряча эмоции.

__________________________

Заботливые родственницы Эйлин:

Давина

Моргана

6. Глава 2. (продолжение)

– Расскажи мне о ней…

– Опять?

– Опять, – утвердительно кивнула я, – мой первый вдох – это её последний вздох… А когда ты говоришь о ней, она будто оживает, – проговорила я заранее подготовленную легенду. Эйлин не стала тратить наше и без того короткое время на описание всего, чего касалась в этой жизни, но дала мне подсказки, как и от кого получить информацию.

– Ну что же, слушай… – Моргана присела напротив меня, я же хоть и слушала, но умудрялась отламывать маленькие кусочки сыра и хлеба, запоминая, что она рассказывает. – Джейн была красавицей и гордостью семьи! Добрая, нежная, а самое главное – одарённая. Мы были чахлой ветвью могущественной семьи. До её рождения нам уже пару десятков лет как не везло: ни магами, ни одарёнными торговцами, ни воинами мы похвастаться не могли. И вот родилась она – надежда семьи. Девочка с детства легко схватывала заклинания и магичила. Её все обожали.

– И ты?

– Конечно! И я. Что за странный вопрос, Лин?! – возмутилась она, но тут же продолжила: – Она любила меня больше всех. Всегда со мной играла и делилась новенькими платьями, что дарил ей отец. Её представили ко двору, в надежде, что сделает выгодную партию, а она сбежала с твоим отцом… – на губах тёти расцвела мягкая улыбка, а взгляд устремился вдаль, словно она вновь вернулась в годы своей юности, когда наблюдала историю любви своей старшей сестры. – Твой отец умел пленить её. Мужественный воин, предпочитающий не слова, а дело. В то время между нашими странами был мир, мы сплотились против иного врага, но всё равно считалось, что жители горного края – дикари. Джейн сразу покорила жителей Орлиной верности. Во-первых, она была добра, а во-вторых, вдохнула жизнь и магию в сердце замка. Здесь же маги рождаются редко, а потому особо ценятся, – тут она бегло взглянула на меня с сожалением.

– Только не в моём случае…

– Все знают, что ты умираешь. И воспринимают как слабость. Дикари! – выдохнула она, обхватив себя за плечи ладонями. – Ах, если бы только ты была здорова… ты ведь пока могла – и сердце замка поддерживала, и редкие артефакты заряжала…

– Знаю, что спрашивала много раз, но ты не помнишь, кто так ненавидел мою мать, что проклял её?

– Не знаю ни единого человека, кто её бы не любил. Твой отец считал, что таким образом хотели добраться до него и до его первенца… Я с этим согласна. Он ведь так и не женился вновь, хотя мог бы. Вместо этого искал себе смерть в каждом сражении, что были поблизости от замка. И ведь нашёл… – в её голосе скользнули горькие нотки сожаления и печали, и женщина закрылась от меня в себе. Мне было её искренне жаль, я прекрасно понимала, каково это – терять близких и быть не в силах что-либо изменить. Медленно подойдя к ней, я приобняла её за плечи. Сейчас, видя вживую этих женщин, я понимала, почему настоящая Эйлин так за них переживала и включила их благополучие в наш договор.

Дверь резко распахнулась, ударившись о стену. Мы тут же стряхнули печаль воспоминаний.

– Шустрее, Дави! – Давина несла охапку хвороста, в то время как пацан лет двенадцати тащил два полных ведра воды. – Сейчас я разожгу очаг, – широко улыбнулась она мне. – И помогу тебе помыться!

Давина была на год младше меня, но воспитывались мы вместе. Отец забрал её из дома брата, посчитав, что мне нужно расти в компании равной, а потому первые десять лет жизни она редко видела родных братьев и сестёр, только меня. Они были с настоящей Эйлин больше чем кузинами, и я искренне надеялась стать достойной заменой.