– Два дня назад я встречалась с папиным юристом, – сказала я, – и узнала, что он оставил вам десять тысяч долларов и фортепиано.

Дженни выпрямилась.

– О! – вырвалось у нее.

Я не совсем поняла ее реакцию.

– Что ж, очень мило с его стороны, – произнесла она наконец, но голос ее при этом казался до странности неживым, бесцветным. – Я, конечно, люблю это фортепиано, но у меня есть свое. Наверное, мне придется его продать, а то ваше поставить мне будет попросту некуда.

– Вам не обязательно его забирать, – сказала я, стараясь разгадать ее эмоции: она явно была не рада, и меня это озадачило и взволновало. Отец вообще ничего не должен был ей оставлять! – Я собиралась продавать остальные вещи и могу заодно продать фортепиано, а деньги отдам вам.

– Нет, нет, – быстро ответила Дженни. – Я не хочу выглядеть неблагодарной. – Она грустно улыбнулась. – Тяжело терять кого бы то ни было… Я буду вспоминать твоего отца за этим фортепиано. У меня есть знакомые перевозчики инструментов, и я могу договориться, чтобы они забрали его в любое удобное для тебя время.

– Отлично. – Я вытащила из сумочки визитку, зачеркнула на ней номер школы, в которой работала, дописала номер своего сотового и протянула ей.

– Я правильно поняла, что ты продашь дом, трейлерный парк и все коллекции твоего папы? – спросила Дженни, вертя в пальцах визитку.

Я кивнула.

– Я точно продам дом и парк. А одну из коллекций папа кое-кому завещал… Трубки достанутся Тому Кайлу. Вы его знаете?

– Правда? – Дженни наморщила нос. – Как странно.

– Поначалу я тоже удивилась, – сказала я. – Но сейчас мне кажется, что они были ближе, чем я думала. Кайлы жили в этом парке, сколько я себя помню. Наверное, поэтому отец захотел им что-то оставить. Им, по-моему, лишние деньги не помешают.

Дженни все еще рассматривала мою визитку, будто это была самая интересная вещь в ресторане.

– Довольно щедро с его стороны, – странным тоном, которого я не поняла, заметила она.

Она как будто что-то недоговаривала. Я нетерпеливо отложила тако и спросила:

– Что-то не так?

– Нет, конечно же нет, – спохватившись, улыбнулась она. – А когда твой отец составил завещание?

– Три года назад.

Она в задумчивости кивнула и съела ложку супа.

– Тебе, наверное, хотелось бы с ним поговорить сейчас? – спросила она. – И выяснить, почему он сделал все таким образом? Зачем оставил Кайлам трубки? Эта коллекция стоит как минимум десять тысяч долларов.

– Правда?

– Да. Твой отец был знающим коллекционером. Хотя мне кажется, он не совсем понимал, что делал, когда завещал Кайлам трубки. – Дженни поджала губы. – Они не были друзьями. Наоборот, мне всегда казалось, что Том Кайл ему не нравится.

Судя по моему разговору с Томом, это чувство было взаимным.

– Вчера я просматривала папины чеки и обнаружила, что он выплачивал Кайлу по пятьсот долларов каждый месяц, – сообщила я Дженни. – Вы не знаете почему?

Теперь пришла очередь Дженни открыть рот от удивления.

– Ты шутишь!

Я покачала головой.

– Может быть, это как-то связано с парком? – задумчиво предположила она. – Может быть, Том помогал ему в качестве плотника или как-то еще?

– Деньги выплачивались в течение нескольких лет.

– Как странно… – Дженни вновь поднесла ложку ко рту. – Думаю, тебе нужно это выяснить.

– Да, разумеется. Я спрошу у него. – Я посмотрела на тако, к которым почти не притронулась. – И, отвечая на ваш вопрос: да, я бы очень хотела поговорить с отцом. Сейчас я понимаю, что знала его далеко не так хорошо, как мне всегда думалось…

– Ты уже разобрала его вещи? – Она наклонилась к тарелке, однако взгляд из-под густо накрашенных ресниц был устремлен на меня.