Логан остановился в тяжелой от пыли темноте. Что делать? Достав из сумки перочинный нож, ученый прорезал в брезенте небольшую дыру, направил в нее фонарик и заглянул.

Демонтажные работы здесь были остановлены. Находившиеся за этим рубежом комнаты, заброшенные и пыльные, рабочие не трогали. Почему же Стрейчи вдруг решил, что крыло небезопасно?

На полу перед брезентовым заграждением обнаружилась небольшая «золотая жила»: пневматические молотки, кувалды, компрессоры и даже переносной генератор. Впечатление было такое, что рабочие просто побросали инструменты и оборудование и убежали.

Задержавшись на секунду-другую в нерешительности, Логан повернулся и посветил на второй брезент, блокировавший путь вправо. Он снова пустил в дело нож и заглянул в прорезь. И здесь его ждал сюрприз: никакого коридора за брезентом не было – только голая стена.

Странно. Можно понять, почему Стрейчи запретил входить в потенциально опасную зону. Но зачем завешивать стену?

Логан оторвал брезент от гвоздей и отвел в сторону, обнажив стену. Явно старая, она была частью первоначальной постройки. Рабочие убрали обои и штукатурку, под которыми открылась использовавшаяся для обрешетки дранка.

В середине стены, примерно на уровне груди, темнел круг штукатурки размером с кулак, вставленный в дранку, как затычка в плотину. Осмотрев его, Логан поскреб штукатурку ногтем. Свежая, положена недавно. Не больше нескольких дней назад. Он стал обрабатывать края заплаты ножом, пока штукатурка не отвалилась от обрешетки и осыпалась к его ногам. На ее месте теперь была дыра, черная на черной стене.

Наклонившись вперед, Логан посветил в дыру фонариком и заглянул в пустоту.

И почти сразу же замер.

– Что за черт?

Он быстро, словно обжегшись, отдернул руку и отступил на шаг… другой…

Какое-то время энигматолог стоял, глядя на рваный черный круг. Потом положил фонарик на пол, так, чтобы свет падал на стену, взял из кучки инструментов кувалду и осторожно постучал по стене. А затем, сжав рукоять покрепче, ударил по обрешетке около дыры.

От места удара по стене разбежались паутинки трещин, куски штукатурки посыпались на пол.

Энигматолог продолжал бить, осторожно и расчетливо, расширяя отверстие до таких размеров, которые позволили бы пробраться туда, в темноту за стеной.

Поработав минут десять, Логан расширил первоначальную дыру до пола и получил черную горловину примерно в четыре фута высотой и в два шириной. Он отложил в сторону кувалду, вытер руки о рукава. Подождал, прислушиваясь. Кувалда – инструмент не самый деликатный, – но ни голосов, ни криков слышно не было, а значит, в жилой части «Люкса» никто ничего не услышал.

Логан поднял фонарик, посветил в прорубленный проход, наклонился и, сделав шаг вперед, исчез в зияющем чреве.

За стеной была комната. Поводив фонариком по сторонам и оглядевшись, Логан понял, что здесь находилась лаборатория. На единственном, окруженном стульями рабочем столе лежали старомодные на вид приборы. На полу, посередине комнаты, покоилось некое устройство большого размера и непонятного назначения.

Комната была небольшая – около двухсот квадратных футов – и обставлена с тем же вкусом, который отличал «Люкс» в целом. Элегантный камин у стены, несколько картин в старинных рамах. Вот только подобных картин нигде больше в особняке Логан не видел: одна – чернильное пятно Роршаха, другая – портрет кисти Гойи. На угловом столике – старомодный перколятор. В другом углу, на подставке – винтажный фонограф с большим латунным рупором и боковой рукояткой. Рядом, на полу, лежала стопка пластинок на 78 оборотов в бумажных конвертах. За рабочим столом – тележка из нержавеющей стали с предметами, похожими на медицинские инструменты: хирургическими щипцами, кюретками…