Мучительно краснея от того, что она, и правда как какая-нибудь деревенщина, замерла в центре зала и глазеет по сторонам, Амелия поспешила к столикам с закусками, установленным у стены с огромными витражными окнами. Тут же подоспел слуга, спросил, чего она изволит, и вручил ей стакан с выбранной водой.

Силясь унять разошедшееся сердцебиение, Мэл сделала глоток и в привычном жесте накрыла ладонью кожу над вырезом платья. Кулон, оставшийся в наследство от матери, Амелия не снимала никогда. В минуты волнений он всегда помогал ей успокоиться и почувствовать, что покойная леди Грерогер где-то рядом, смотрит на нее и поддерживает. За этот кулон из прозрачного камня, чересчур скромный по столичным меркам, Мэл пришлось выдержать настоящий бой с модисткой. Только если Амелия согласилась отправиться на бал в платье-пирожном, то насчет кулона была непреклонна.

Сердце пропустило удар, когда пальцы не нащупали ничего, кроме разгоряченной от волнения кожи. Как слепой, пытающийся запомнить лицо человека, касаясь подушечками пальцев, Мэл трогала и трогала шею, пока окончательно не убедилась: кулон исчез.

Но ведь она сжимала теплый камень в ладони, когда поднималась по ступеням крыльца! Тогда — где?

Мэл вспомнила, как подвернула ногу, засмотревшись на портреты королевской династии. Тогда она чуть не упала, неловко взмахнув руками. Неужели задела и порвала цепочку, от испуга даже не заметив?

Амелия глянула в сторону, куда отошел отец. Лорд Грерогер тоже остановился у столиков с напитками, только не в одиночестве, как она, а в окружении мужчин его возраста, и увлеченно о чем-то с ними беседовал.

Оторвать отца от друзей и предстать перед ними в образе дурочки и растеряши, опозорив тем самым родителя? Нет, к такому она была не готова. Поэтому, убедившись, что на нее никто не смотрит, Мэл поспешила к выходу из зала.

— Сколько времени до открытия бала? — Поймала первого попавшегося слугу.

— Четверть часа, госпожа.

И Амелия, молясь сразу всем богам, чтобы успеть, выскользнула в двери, обогнув на выходе пухлую даму в платье того же цвета, что и на ней.

Только в отличие от Мэл, та напоминала в нем не воздушное пирожное, а огромный двухэтажный торт со взбитыми сливками.

***

Гости продолжали прибывать. Припозднившиеся и рискующие опоздать на сам королевский бал, они спешили по коридору сплошным потоком, и Амелии пришлось «плыть» против течения. Одна дама преклонного возраста, провожающая на праздник не иначе как внучку, грубо и хлестко высказалась по поводу воспитания современной молодежи, отчего Мэл покраснела до корней волос.

— Прошу прощения… Разрешите… — смущенно бормотала она, мечтая об одном — поскорее оказаться в Южном округе, где провела все шестнадцать лет своей жизни. Там тоже были балы и приемы, но теплые и уютные, где все друг друга знали. И если еще несколько минут назад Амелия с восхищением смотрела на окружающее ее великолепие, то сейчас ощущала себя бабочкой, чересчур близко подлетевшей к огню. Если она опоздает к открытию бала, отец не перенесет такого позора.

Кулон оказался именно там, где она и предполагала — под портретом Седрика Справедливого. Пришлось выслушать еще порцию брани от тучного лорда, едва не наступившего на Амелию, когда она кинулась к своему сокровищу, но теперь это все казалось мелочью — материно наследство снова вернулось к ней.

Субъективно на поиски ушла целая вечность. Объективно — не прошло и пяти минут. Зато теперь горело лицо, а лоб покрылся испариной. В сочетании с нежно-розовым платьем вряд ли это выглядело красиво. Скорее, если раньше Мэл напоминала себе пирожное с человеческой головой, то теперь подозревала, что вся превратилась в розовую липкую субстанцию.