— Вон! — сурово повторил Холт.

Дверь хлопнула.

10. Глава 10

Настоящее время

Монтегрейн-Парк

Ей снился Эйдан. Не воспоминание, а гораздо хуже — сон очень похожий на реальность. Будто бы Бриверивз вовсе не умер, а только притворился мертвым и теперь явился к ней, чтобы отомстить.

Амелия проснулась в холодном поту от скрежета собственных зубов. Бросила взгляд на запертую дверь спальни, за которой было по-прежнему тихо, и с облегчением выдохнула — значит, крик удалось сдержать. С первых дней пребывания в новом доме прослыть психически нездоровой среди его обитателей категорически не хотелось.

За окном с тонкими шторами только-только занимался рассвет, но Амелия умудрилась выспаться прошлым днем и спать больше не хотелось, она чувствовала себя отдохнувшей.

Мэл приподнялась на локте, еще раз окинула комнату взглядом, убедившись, что все на своих местах, а появление Эйдана ей только привиделось, и расслабленно откинулась обратно на подушки.

Над головой сиял своей белизной потолок с небольшой, со вкусом сделанной люстрой в форме полураскрытого цветка. Из неплотно закрытого с вечера окна в комнату поступал свежий утренний воздух, чуть колышущий светлые легкие шторы. Но под одеялом было тепло и уютно.

Покои, которые для нее выделили, и впрямь были уютными. И очень светлыми.

Обстановкой дома Бриверивзов занималась еще мать Эйдана, и происходило это лет сорок назад. Тогда были в моде темные цвета, массивная деревянная мебель и тяжелые ткани. А бывший муж, считавший вкус своей матери безупречным, не позволял Амелии ничего менять, и она годами задыхалась в тесноте и мраке их фамильного особняка.

Здесь же казалось, что свежий воздух шел не только с улицы, а пропитывал собой все пространство.

Спальня была простой, без излишеств, но удивительно светлой и просторной. Широкая двуспальная кровать с изголовьем из светлого дерева, уже упомянутая люстра — сама по себе произведение искусства, прикроватные светильники, мягкий свет которых Мэл оценила прошлым вечером, светлый ковер на полу, светлые же шторы, не препятствующие прохождению воздуха, и небольшие шкаф, трюмо и тумба из того же дерева, что и кровать.

Амелия даже подумала, что, будь у нее возможность самой выбирать обстановку, она непременно обставила бы комнату именно так.

Вчера всю оставшуюся после прибытия в поместье часть дня Мэл провела здесь, в спальне. Услужливый дворецкий проводил ее до приготовленных к приему новой хозяйки двухкомнатных покоев, показал, что и где находится, и, рассудив, что она устала с дороги, не стал и дальше навязывать ей свое общество.

Услужливость Дрейдена балансировала на грани раболепия, отчего Амелия толком не понимала, как ей следует себя с ним вести. И когда он оставил ее в одиночестве, вздохнула с облегчением.

К удивлению Мэл, ее никто не беспокоил. Часа через два после ухода дворецкого прибежала нагруженная подносом Дафна, улыбающаяся во весь рот и уже облаченная в новую форму — темно-синее платье с белым кружевным воротничком и манжетами и такой же белый передник. На подносе оказалась свежая, еще теплая выпечка и сразу три чашки с разными сортами чая.

Выпечка пахла божественно, но аппетита не было, и вернувшаяся за подносом девушка унесла угощения почти не тронутыми.

В другой раз вернулась уже под вечер и принесла ужин.

Они почти не разговаривали: Мэл не начинала беседу, а судя по торопливым движениям Дафны, ее ждали в другом месте, вероятно, чтобы провести инструктаж по правилам поведения в доме. Амелия служанку не задерживала, и, убедившись, что госпоже ничего не нужно, девушка упорхнула из комнаты.