Однако Амелия чуралась именно противоположного пола. И от понимания этого хотелось ударить по-настоящему. Только не ее, а Эйдана.

Рэймер был в ванной, смывая с себя следы очередного отвратительного дня, когда в дверь постучали. До назначенного времени оставалось еще не менее четверти часа, поэтому он подумал, что понадобился кому-то из слуг или Дрейдену. Что только подтвердилось тем, что после двойного стука дверь таки отворилась, и кто-то вошел внутрь.

Пришлось выходить. Если бы это был Крист, тот бы спокойно заглянул в ванную, но раз пришедший топтался у дверей, то это явно был кто-то из женщин.

— Иду! — крикнул он через дверь.

Наскоро обтерся полотенцем. Чуть не свернул себе шею, поскользнувшись на мокрых плитах пола, лишь в последний момент ухватившись за настенную полку. Получил по голове свалившимся сверху куском мыла и какой-то бутылкой, которая стояла там черт-те сколько времени, но ее содержимым он не интересовался. В сердцах выругался, помянув свою ногу недобрым словом. Набросил на плечи громоздкий халат, запахнул потуже, прихватив длинным поясом, и поплелся встречать незваных гостей.

Гостью…

Амелия стояла к нему спиной и рассматривала пейзаж в раме на одной из стен. Картину рисовала Анабель. Ромашковое поле под ярко-синим небом и палящим солнцем, головки белых с желтой сердцевиной цветов, склоненные от ветра, белоснежные облака. У его покойной жены был истинный талант, и поле выглядело как настоящее, живое. Она сама повесила этот холст в этой комнате, неудачно пошутив, что после ее смерти картина будет напоминать ему о ней — как в воду глядела. Цветочный пейзаж не слишком-то вписывался в остальной интерьер, но убрать последний подарок Анабель рука не поднималась.

Когда дверь ванной хлопнула, Амелия резко обернулась.

Прекрасно, она еще и на громкие звуки реагирует так, будто в следующий миг получит удар под дых. Эйдан — скотина!

Амелия смущенно потупилась с таким видом, будто он вышел из ванной комнаты не завернутый в халат по самый нос, а в чем мать родила.

— Простите, я, должно быть, поторопилась.

«Выйти замуж за придурка Бриверивза ты поторопилась».

Рэймер проигнорировал извинения и прохромал к дивану. После прошлого лечения на мебели пришлось менять обивку, зато теперь та была как новая.

— Дверь лучше закрыть, — посоветовал Монтегрейн гостье. Кто его знает, как будет выглядеть то, что она задумала — не хватало еще, чтобы точно так же в комнату вошел кто-то еще.

Амелия понятливо кивнула и опустила задвижку.

Прошла к столику, несколько нервно покусывая нижнюю губу.

«Ну давай уже, включай сестру милосердия»…

— Все в углу под торшером, — указал Рэймер направление, когда она обвела комнату ищущим взглядом. — Возьми сама, пожалуйста.

Намеренно обратился на «ты», проверяя, возразит ли. Не возразила, не исправила — уже кое-что.

Амелия вернулась с тазом, наполненным остальными необходимы вещами, чтобы принести все за один раз. Водрузила таз на столик и принялась вынимать то, что было в нем сложено, и раскладывать на столе.

— Еще можно передумать, — сказала, избегая смотреть на него прямо и сосредоточившись на своих руках.

Рэймер хмыкнул.

— Я нечасто меняю свои решения. У меня от этого все проблемы.

Она улыбнулась — слабо, лишь краем губ. Ей шла улыбка, делая ее снова похожей на девочку-пирожное с Бала дебютанток.

— Думаю, лучше начать с пары капель, — сказала Амелия, вновь сделавшись серьезной.

— Как скажешь.

Она обернулась, на сей раз не спустив такое обращение ему с рук.

— Мы теперь на «ты»? — прищурилась.

В ответ Рэймер только пожал плечами.