«Бедные кошки, – пронеслось у Тины в голове, когда автомобиль в очередной раз едва вписался в поворот и её впечатало в дверцу. – Кажется, они останутся без ужина навсегда».

Когда она наконец очутилась у ворот полицейского участка, её уже мутило по-настоящему и сознание уплывало.

– Вы ужасный человек, – простонала она, обвисая на заборе. Ноги не держали.

– Мне говорили, – отмахнулся Йорк, сосредоточенно пытаясь реанимировать свой мобильник. Судя по трагически заломленным бровям, пациент был непоправимо мёртв.

– И вы чудовище.

– А вот это – ещё нет, – польщённо улыбнулся он.

Обмен любезностями прервался на самом интересном месте. Звякнул дверной колокольчик, и на порог «Чёрной воды» выскочил Оливейра, а за ним, почти столь же проворно, – мисс Рошетт в элегантном белом платье и сером жаккардовом пиджаке.

– Мисс Мэйнард! – всплеснула она руками. – Что случилось? Вам плохо? Вас привёз этот изверг?

На лице Оливейры промелькнуло занятное выражение: нечто среднее между исполненным ужаса пониманием и тщательно замаскированным сочувствием.

– Присядьте на бордюр, – посоветовал он со вздохом. – Я сейчас принесу воды с лимоном и льдом. Как вас угораздило? Роллинс обычно не пускает детектива Йорка за руль, гм, из милосердия. А чтобы ещё и с пассажиром…

Тина тряпочкой сползла на асфальт и уткнулась лбом в колени.

– Меня позвал на свидание один тип, потом попытался убить, но сам утонул, – лаконично пояснила она, стараясь не обращать внимания на предостерегающее сопение детектива, а потом встрепенулась: – Кошки! У меня дома шесть голодных кошек, а я тут наверняка застряну до ночи!

– Давайте ключи, – быстро сориентировалась мисс Рошетт. – И скажите адрес. У меня всего два кота, но, видит бог, я вас прекрасно понимаю.

Пока Тина выискивала в рюкзаке связку ключей, отчаянно надеясь, что не утопила её в реке, Оливейра успел метнуться в кофейню и вернулся со стаканом ледяной подкислённой воды. Это пришлось весьма кстати. Йорк, правда, старательно портил удовольствие, нетерпеливо притопывая ногой, одетой в один только мокрый носок, но мнение детектива мало кого волновало. А уже оказавшись внутри приземистого здания, прослужившего полицейским участком не меньше полувека, Тина оценила степень преуспевания «Чёрной воды» – и осознала, что процветать это заведение будет во веки веков, ну, или по крайней мере до тех пор, пока не переведутся в Лоундейле копы.

Здание пропахло кофе от порога до самой крыши.

Урны распухли от использованных бумажных стаканчиков в коричневых подтёках, смятых пакетов из-под пончиков и коробок от пиццы; ополовиненные стаканы красовались на стойке, на подоконниках, на захламлённых столах – в каждом кабинете, куда ей довелось заглянуть по пути в святая святых Йорка. И, надо сказать, даже поздним вечером людей здесь было куда больше, чем в библиотеке в самые удачные дни.

– Сколько у вас тут человек работает? – поинтересовалась Тина вполголоса, не особо рассчитывая на ответ.

Детектив поскрёб в затылке:

– Ну, вообще-то больше сорока, и ещё двадцать – в северном отделении. А что?

– Не думала, что в Лоундейле столько полицейских.

– А, так тут же после войны гарнизон долго стоял, – отмахнулся Йорк. – И вообще, подумайте лучше, что будете рассказывать на допросе.

Тина ощутила, как в груди у неё заворочалось нечто подозрительно похожее на гнев.

– Так это всё же допрос?

– Ну, человек ведь умер!

«Он что, издевается?»

– А где вы были, когда он пытался меня убить? – вкрадчиво спросила Тина, отчаянно пытаясь успокоиться. Выходило так себе. – И почему вы потом приехали так быстро? И зачем извинялись? Вы что, следили за мной?