Босые пятки прошлёпали от двери к окну – нарочито громко, издевательски.

«Делай вид. Ты не слышишь. Ничего не происходит».

Она массировала голову так остервенело, что чуть не вырвала клок волос на затылке. Пальцы немели; дыхание перехватывало от фиалковой сладости и ивовой горечи…

Наверное, Тина ожидала чего-то подобного – кульминации кошмара, высшей точки невозможного – и только потому не вскрикнула, когда на спину ей легла холодная жёсткая ладонь.

Во рту появился привкус крови.

…а через мгновение в дверь забарабанила Уиллоу, и наваждение исчезло. Шампунь снова пах синтетическим яблоком. Вода, правда, лилась горячая – но может, это сама Тина просто слишком замёрзла?

– Эй, ты скоро? Еда остынет!

– Выхожу!

Она закрутила кран и выскочила из кабинки. Вода капала с мокрых волос на плитку, прочерчивая пунктирную линию вдоль цепочки следов – только её, маленьких и аккуратных, что бы ни нашёптывало разыгравшееся воображение. Кожу между лопаток саднило от ледяного прикосновения, но запотевшее зеркало отразило чистую спину – никаких инфернальных ожогов и отпечатков.

«Опухоль мозга иногда провоцирует галлюцинации, – подумала Тина и беззвучно рассмеялась, уткнувшись в зеркало лбом. – Наверно, дело совсем плохо, если мысль о смертельной болезни успокаивает».

– А ну, кыш! – заорала Уиллоу где-то вдалеке, судя по приглушённому звуку – на кухне. – Вот дуры!

«Кошки!»

Мгновенно позабыв о дурной мистике, Тина влезла в халат, в туфли, замотала голову полотенцем и выскочила из ванной. Опыт подсказывал, что ничего хорошего на кухне она не увидит…

В общем-то, верно. Мэйнардский прайд имени её хвостатого величества устроил целое представление.

Уиллоу приготовила простой, но исключительно ароматный завтрак – бросила на раскалённую сковородку ломтики бекона, обжарила, сверху на каждый положила по куску хлеба с выломанной серединой, внутрь залила яйца, запекла, выключила и оставила остывать, присыпав сыром и зеленью. А кошки, которые накануне вообще остались без ужина, не удовлетворились порцией сухого корма и решили пополнить запасы провизии самостоятельно – вдруг и сегодня хозяйка вернётся чёрт знает когда? И пока рыжая красавица Мата Хари томно мяукала в коридоре, отвлекая Уиллоу, банда во главе с Альвильдой общими усилиями спихнула в сторону тяжёлую крышку и попыталась добраться до источника райских ароматов, но в дерзкий план вкрались некоторые просчёты.

Во-первых, сковорода ещё не остыла.

Во-вторых, не остыла сама плита.

В-третьих, крышка не удержалась на краю стола и с артиллерийским грохотом рухнула на пол, вымощенный непробиваемой гранитной плиткой, сея ужас и панику в мохнатых рядах.

Итог – осколки закалённого стекла по всей кухне, опрокинутые во время отступательных манёвров перечница и солонка, а вдобавок – истошный кошачий ор, который, скорее всего, слышали даже в Форесте, если не в Сейнт-Джеймсе.

Самое интересное, что завтрак не пострадал – за исключением одного маленького корявого бутерброда, который стащила Королева. Её хвостатое величество благоразумно наблюдала за суматохой с подоконника, устроившись между кривыми геранями, и триумфально явилась лишь в самом финале.

– А когда ты стекло выносила, тут зазвонил телефон, – доверительным голосом сообщила Уиллоу. Она сидела на стуле задом наперёд, опираясь локтями на спинку, и догрызала второй бутерброд вприхлёбку с энергетиком – элитный кенийский кофе её совершенно не впечатлил. – Тебя женщина искала, с тоненьким таким голосом, говорила в нос: «Аллоу, а могу я услышать Ти-ину Мэйнард?»