– Что ты станешь вспоминать в старости, Лилька? Какой вкусный чай умеешь заваривать? Так при деменции будет не до чая. Я ж не говорю тебе переспать с ротой солдат для полноты ощущений, но ты же действительно понравилась этому Тимуру. Давай сходим в клуб, может быть, он и сегодня будет там.

– Конечно, будет. В его возрасте это нормально – каждый вечер проводить в клубе. Но в моем возрасте уже нормально ложиться в 11 вечера и не есть после шести. Как видишь, наши нормальности не сходятся.

– Ты зациклена на своем возрасте! Можно же просто пообщаться.

– Можно. Вот пусть кто-то другой и общается, – отрезала я и поднялась с полотенца. – Ты даже позагорать нормально не даешь! Думай о своих малолетках, а я пойду домой.

– Ну конечно, – Аня села и обхватила колени руками. – Когда Лилечка не знает, что ответить, она всегда убегает, ведь так?

Я раздраженно схватила полотенце. Самое обидное, что она ведь права. Мне действительно ее слова не нравятся, и из-за этого не хватает сил остаться, но зачем об этом напоминать? В клуб я не пойду – решение окончательное и обжалованию не подлежит!

– Я замужняя женщина, – прошипела я, на каждое слово встряхивая полотенце. Анюту обдало облаком песка. – Мне эти разовые отношения не нужны.

И уже сказав, я спохватилась, что вспоминать об этом нужно было вчера. Не зажиматься с парнем, не лезть к нему под рубашку, а открыть паспорт и внимательнее вглядеться в штамп. Он-то у меня, в отличие от Вовки, имеется.

По-честному, я боялась, что Анюта скажет это. Подтвердит мои самые плохие мысли и закопает меня полностью. И подруга не подвела.

– Сколько ты с мужем просто не спала в одной постели? Я уже молчу о чем-то большем. Полгода? Год? Я тебе давно говорила: разводись. Сейчас бы не было этих упаднических мыслей. Встретилась бы тогда с мужиком – свободная баба, общайся как хочешь и на любые темы. Хотя это же ты – все равно бы нашла из-за чего себя есть.

Я хлестнула Аньку полотенцем – так, для профилактики, и, закинув средство вразумления на плечо, направилась в сторону нашего пионерлагеря. Подруга осталась на пляже, а когда я, взобравшись на холм, обернулась, увидела, как она сидит, все так же обхватив колени, и смотрит на море. Несмотря на то, что вокруг толпами стелились, ходили, лежали люди, на всем этом пляже не заметить Анюту было нельзя: статная, фигуристая, но без единой жиринки да еще и с развевающимися от ветра волосами, выбившимися из хвоста – она походила на какую-то идеальную скульптуру.

Захотелось обнять ее, расшевелить, но я спешила – подруга подала одну немаловажную идею, которая не могла уже ничего исправить, но зато могла частично избавить меня от мук совести.

В нашу комнату я прошла прямо в обуви. Пометалась немного между кроватями, с одной стороны, понимая, что нужно сделать задуманное как можно быстрее, а с другой, теша себя желанием переодеться/поесть/попить кофе и так далее до бесконечности. Именно занимая время такими делами, я всегда откладывала на потом наиболее важные вещи.

Наконец, взяв себя в руки, я нашла в телефонной книге мужа и глубоко вздохнула перед тем, как нажать кнопку «вызов». В первый момент малодушно пожелала, чтобы Вовка не взял трубку, но, как всегда, он сделал все наоборот. Хотелось бы хоть мысленно назвать его подлецом, но в сложившейся ситуации мы с ним находились на одном уровне.

– Да, Лилечка, – судя по всему, Вовку я разбудила. Бросила взгляд на часы: половина двенадцатого – хорош работяга. – Что-то случилось?

– Ничего, – я чувствовала, как от страха сводит живот. – Ты занят?