Прислонившись спиной и затылком к коре дерева, глухо выдавил:

— Я не плакал, Забава. Просто устал.

— И от этого заплакал? - не поверила Забава и подозрительно сощурилась.

Я почему-то почувствовал себя виноватым, как будто, действительно, врал. Но я-ж...не врал...

— Не плакал... - повторил я.

— Что тогда?

— Солнце в глаза ударило, поэтому они и заслезились.

— А-а-а, - растянула Забава эту гласную и с облегчением выдохнула. – Ну, ладно...поверю. Смотри мне! Если соврал, пощады не жди. До смерти тебя защекочу.

— Я не боюсь щекотки... - напомнил. –...ты же знаешь.

— Ничего. У меня забоишься, - смешно надулась Забава и я, не сдержавшись, со звонким хлопком, "сдул" ей щёчки.

Замер, когда понял, что сделал и в какое положение сам же себя завёл...

Забава доверчиво похлопала глазами и с губами "трубочкой" невнятно спросила: "Фефо ты, Фифир?".

Я тут же отпрянул.

"Млять. Совсем двинулся...".

— Просила же не делать так, - пробормотала Забава и расправила на коленях юбку.

Прислонилась к моему плечу своим.

Не смотря на Забаву, я увлечённо выискивал на небе неизвестно что.

— Кирюш, посмотри! - вдруг положила мне Забава на шею руку и хаотично стала поглаживать там, где конвульсивно дёрнулся кадык.

Показывала мне на небо, а я тупо смотрел на пухлые ещё никем нецелованные губы.

Русалочка всего лишь улыбалась. Мелочь. Но я застыл и не мог вдохнуть от тепла, которое дарила её улыбка.

— Похоже на жирафа. Согласись, похоже? Ну почему ты не смотришь? - капризно надула губы. – Посмотри, Кирилл!

Послушно я перевёл взгляд на небо:

"Обычное облако... Где она жирафа увидела?".

Маленькая ручка соскользнула вниз и то, что Забава когда-нибудь вполне была могла "ошибиться" так с кем-то другим, заставило меня скрипнуть зубами.

"Русалочка явно засиделась в моей фре[э]ндзоне*.

Когда я уже решусь сказать, что не хочу быть Забаве другом? То есть... Хочу быть не только им.".

— Ты не знаешь, что парни и девушки отличаются? - скинул я её руку с себя. — Не делай так больше.

Забава широко распахнула глаза и не поняла:

— Чем отличаются?

— Неважно.

— Как неважно, Кирилл? Если ты(!) сказал, то важно. Расскажи.

— Не буду рассказывать. Отцепись от меня.

Подскочив на ноги, я думал уйти, но Трофимова поднялась за мной и остановила тем, что схватила за руку. Погладила большими пальцами внешнюю сторону руки, около ремешка часов.

— Почему злишься? Я тебя обидела? Чем? - с тревогой в голосе задала мне Забава эти вопросы, на которые я не мог ответить вразумительно. – Тебе не понравилось, что я тебя потрогала?

"Потрогала?

Мля-я-я...".

— Кирюш, я больше не буду. Прости. Только не злись на меня, хорошо?...

Настоящее...

— Кирилл. Ки-и-ирилл! А-у? Ты медитируешь? О-о-ом. О-о-ом.* Я молодец? Помогаю? Ты постиг истину?

Мыслями я вернулся в столовую и первые секунды не понимал чего это передо мной лицо Колесниковой. Последующие впился в него пальцами. Вторым «комплектом» стал оттирать эти злоебучие блёстки. Не то, чтобы мне они не нравились, просто Колесникову обожаю стебать*. У нас с ней - взаимная дружба-война.

— Ай... Ой! Ай, ой! - айкала, ойкала Алёна, а я продолжал натирать ей лицо.

Канеш, не усиливая нажим, чтобы не навредить.

— Колесникова, ты надоела. Достала своим: "Кирилл. Кирилл. Кирилл.". Я знаю как меня зовут... - перешёл я на её курносый носик.

Рукавом натёр, как полируя стекло салфеткой.

— Кирилл, ай. Ну, а-а-ай! Хватит! - заныла.

— Что хватит? - уточнил я и взял Алёну за плечи. Встряхнул.

— Тря-я-яс-с-сти меня, - простучала зубами Алёна.

Повторно я думал стиснуть пальцы на её подбородке, но, выпучившись на меня, как рыба-телескоп, Алёна отбежала.