– А что значит ваше выражение «казенным языком»? – спросил тот.

– Потому что я бы не назвал это убийством.

– А как бы вы это назвали?

– Помощью.

Лев Иванович за свою оперативную практику повидал многих, причем не только самих преступников, но и свидетелей. На его памяти всплыл один санитар, который из жалости придушил тяжелобольную соседку, которая жаловалась, что из-за болезни ей уже невыносимо жить на этом свете. Но тот парень, даже несмотря на то что женщина сама попросила его избавить ее от страданий таким своеобразным способом, страдал и мучился морально из-за содеянного. А этот Терентьев говорил так спокойно, будто рассказывал, как гулял в парке или заваривал на кухне чай. По лицу напарника было видно, что он испытывает похожие чувства.

– Весьма оригинальный способ помочь, – не удержался от злой насмешки Станислав.

– Вы правы, это сложно понять, – согласился мужчина.

– Ну и что же за проблема была у Савиной, что вы ей помогли именно так? Если это не секрет.

– Не секрет, – спокойно ответил Николай. – Ей невыносимо было жить на этом свете.

– Это она сама вам говорила? – спросил Гуров.

– Да. Наташа поссорилась с любимым человеком и очень страдала из-за этого. Она говорила, как ей тяжело, как хочется умереть и не видеть всего этого. Мне стало жаль ее, и поэтому я решил помочь ей.

– А что же она сама этого не сделала? – Насмешка в голосе Крячко стала еще злее.

– Это не так просто, как вы думаете, – заметил Терентьев. – Я видел тех, кто хотел и пытался уйти из жизни самостоятельно. Поверьте, всем им было довольно непросто на это решиться.

Вот тут друзья были с ним согласны.

– Мы поняли вас, Николай Евгеньевич, – сказал сыщик. – Будьте добры, расскажите в подробностях, как вы это сделали.

И Терентьев рассказал. Причем делал он это, не меняя интонации голоса. С его слов выходило, что он, встретившись с Наташей в вечер перед убийством, выслушал ее исповедь о несчастной доле и горькой жизни. Потом он снова выходил гулять уже под утро, увидел, как студентка возвращается домой, и сделал свое черное дело.

Лев Иванович краем глаза посмотрел на Стаса. С лица того исчезла усмешка, уступив место озадаченности. Нечто подобное чувствовал и сам Гуров. Вроде бы Терентьев говорил все ладно и складно, но не покидало ощущение какой-то неестественности, ненатуральности его слов. Друзья начали задавать ему уточняющие вопросы, и мужчина охотно на них отвечал, не задумываясь и без запинки. И все равно это странное чувство не покидало.

– Скажите, Николай Евгеньевич. – Станислав покрутил в руках ручку. – А вам раньше не приходилось делать нечто подобное?

– Приходилось, – кивнул собеседник.

А вот этот ответ был несколько неожиданным.

– И тогда вы тоже кому-то помогли?

– Совершенно верно.

– Кому именно?

– Одной девушке.

– Что за девушка? – нахмурился сыщик.

– Ее звали Кира. Необыкновенно талантливая, умная, тонко чувствующая все грани этого мира. Настоящее дитя бога.

– И что, эта Кира вам тоже жаловалась, что поссорилась с парнем и как у нее все плохо в жизни?

– Не совсем. Она понимала, что достигла совершенства, что этот мир для нее слишком тесен и узок, что его границы не могут ее сдерживать. И я также помог ей уйти.

«Все чудесатее и чудесатее», – невольно подумал Лев Иванович, а вслух спросил:

– Как фамилия этой Киры?

– Я не знаю, – пожал плечами Николай. – Никогда не спрашивал.

– Она тоже жила по соседству?

– Нет. Но она была у меня дома.

– Зачем?

– Просто заглядывала в гости.

– И все?

– Да. Вы ведь тоже ходите в гости к своим друзьям, родным и близким.